– Однако обычно мы изучаем личные дела всех своих студентов, стоящих на пороге Поиска. Ведь многие полукровки, выросшие в неполных семьях, даже не имеют представления о том, что они волшебники, до того момента, когда им приходит письмо из Хогвартса, – Снейп произносил слова сухо, четко артикулируя свою речь, что говорило о крайней степени его раздражения.
– Я тоже напомнил об этом Минерве. Она мне ответила, что Поттер – не такой полукровка. Его родители – волшебники. Поэтому она и забыла поговорить с ним. Она просто автоматически отложила его личное дело в стопку к тем, с кем нет необходимости беседовать, потому что оба его родителя – маги. А еще сказала, если меня так волнует сексуальное образование Поттера, то я сам должен был позаботиться об этом. «Это ваш Избранный», – бросила она мне в лицо, – пояснил Дамблдор и тоскливо добавил: – Северус, она, по сути, права. Это я виноват! Лишь я один. Я видел, что мальчик общается с ровесниками, что он улыбается, доволен жизнью… Я и представить не мог… не подумал, что он окажется настолько неподготовленным к Поиску. Он вполне правильно себя вел…
– Альбус! Где ты видишь свое «правильно»? Я же тебя еще зимой предупреждал! А теперь Поттер – полутруп! И все потому, что о нем забыли! Все мы забыли убедиться, что он понимает суть Поиска! – почти выкрикнул Снейп, и это явилось последней каплей для Гарри.
Он не посмел уйти, не предупредив никого. Поэтому заглянул в открытую дверь кабинета мадам Помфри, где велась беседа о нем, и горько бросил:
– Обо мне всегда забывают, когда это касается лично меня, а не всеобщего блага, так ведь? – не дожидаясь ответа на свой вопрос, он направился к двери.
– Поттер, вернитесь! – взрыкнул недовольный Снейп. Даже понимая всю чудовищность положения, в котором тот очутился практически не по своей вине, он не мог сдерживать свой характер.
– Гарри, постой, – голос директора был тихим и уговаривающим. – Не уходи. Нам нужно договориться о твоем лечении.
– Лечении? Но его ведь не существует. Ведь так, мадам Помфри? – сарказм Поттер явно одолжил у Снейпа.
– Гарри, если бы не было выхода, мы бы не просили тебя задержаться, – терпеливо объяснил Дамблдор.
– Но вы еще не знаете, где он – выход для меня. Ничего, директор, я подожду, – Гарри уже был почти возле двери, ведущей из больничной палаты. Снейп догнал его и, схватив за плечо, остановил.
– Поттер, ни с кем не смейте обсуждать свои проблемы! Никакого секса с невестой и уж тем более с Малфоем. С ними вообще постарайтесь не сильно контактировать сегодня. Скажете им, что вам еще неделю предстоит проходить по вечерам лечение у мадам Помфри. Не вздумайте начать выяснять отношения! Сразу после занятий придете сюда, вас через камин проведут ко мне. Не нужно ни у кого вызывать подозрительность. Вам все понятно? – Снейп еле сдерживался, чтобы не начать грубить.
– Зачем? Зачем я должен к вам приходить? Чтобы вы снова поупражнялись? Что теперь мне поломаете? Ногу? Или сразу шею свернете? – Гарри не особо задумывался над словами после того, что ему довелось услышать за последний час.
– Заткнись, щенок! – Снейп сгреб Поттера за ворот мантии. – Ничего тебе не ломали! Искусственная травма – ерунда, по сравнению с тем, что ты сотворил с собой. Тебе стараются спасти твою никчемную жизнь, а ты еще хвост здесь распушил!
– Северус!
– Да не нужно меня спасать! Я же вас ни о чем не просил! Не нужна мне ничья помощь! Спасибо – уже помогли! – на ресницах впадающего в истерику Поттера повисли злые слезы.
Пощечина вышла звонкой, как звук лопнувшей струны.
– Ты! Будешь! Делать! Что! Тебе! Сказали! – свои слова Снейп сопровождал выразительным взглядом, который, как показалось Гарри, смотрел прямо ему в душу. Не подчиниться такому, на удивление, почти спокойному и внушительному убеждению он не смог, поэтому только кивнул в ответ, боясь, что снова скажет что-то не то.
***
В Большой зал Поттер не пошел. Его еще мутило от зелий, выпитых вечером, да и завтрак, судя по времени, уже подходил к концу. Поэтому он сразу через портал отправился в корпус, затерявшийся в глуши Запретного леса, наведался в свою комнату, где взял все необходимые учебники, и поспешил сразу на занятия. В перерывах между лекциями он старался не оставаться в одиночестве, чтобы ни Малфой, ни Джинни не стали расспрашивать его о случившемся. Он не готов был с ними разговаривать. Перед обедом в расписании восьмого курса стоял урок трансфигурации в основном замке, и Гарри не решился идти на него. Он не был уверен, что сможет спокойно находиться в одном помещении с профессором Макгонагалл, которая забыла, что у нее на факультете учится сирота Поттер, который воспитывался у магглов, и, как оказалось, был абсолютно не готов к жизни в магическом мире. Поэтому он в ближайшем безлюдном переходе набросил на себя мантию-невидимку, чтобы незамеченным скрыться от сокурсников.
Не задумываясь о том, куда идет, Гарри забрел в тот самый заброшенный коридор, который оканчивался тупиком с окном, на подоконнике которого он в прошлом провел не один вечер. Учитывая, что еще шли занятия, Поттер не ожидал увидеть привычную ранее картину – очередная парочка попала в поле его видимости. Прямо на траве лежала Эмма – та самая, с Хаффлпаффа, которую когда-то Драко приводил для секса втроем. Она широко расставила ноги, позволяя исследовать свое тело какому-то парню (Гарри смутно помнил, что он с седьмого курса и вроде только-только начал Поиск).
Поттеру стало противно. Он и сам не смог бы наверняка сказать, что вызвало его жгучее неприятие. То ли понимание, что Эмма ведет себя слишком распущенно, если можно было, конечно, как-то определить рамки приличия для волшебников, находившихся в Поиске. Поттер вдруг вспомнил, как неуважительно о ней отзывался Малфой. То ли слова Снейпа о том, что Гарри опустился так низко, что подглядывал за сверстниками, повлияли на него, и брезгливость теперь вызывало собственное поведение. Но как бы там ни было, привычное место на подоконнике осталось не занятым, а Гарри устроился прямо на полу возле стены. Подтянув колени к груди, он обхватил их руками и уложил на них подбородок. Мысль о том, что он до вчерашнего дня не считал свое подглядывание чем-то неправильным, не покидала его, заставляя задаваться вопросом – почему же так случилось? Поттер был готов сейчас думать о чем угодно, лишь бы отвлечься от воспоминаний о
