- Ты знаешь по собственному опыту, что для всего мира будет лучше, если я буду кого-то избивать на регулярной основе. Я поговорил со своим духовником, и он разрешил мне разбираться с этой стороной себя, пока я не нарушу один из обетов. И вот.
- И вот? Нет, никакого вот. Мы еще не дошли до вот. Ты... - Кингсли указал на Сорена. - Ты постоянно в хорошем настроении. И ты говоришь. И ты... милый. Точнее, милее. - Слово «милый» причиняло боль. - Ты изменился.
- Кинг...
- Это из-за девушки, не так ли? Королева-Девственница. Я должен был догадаться.
Сорен с подозрением смотрел на него.
- Кингсли, ты…
- Дай мне секунду. - Кингсли мерил шагами комнату. Голова шла кругом. Что произошло под его крышей? Он запустил руку в карман жакета, достал табак и папиросную бумагу.
- Что ты делаешь?
- Мне нужна сигарета, чтобы успокоить нервы. Они измотаны.
- Ты не вдовствующая герцогиня. У тебя не должно быть измотанных нервов в двадцать восемь, - заметил Сорен. - И ты не должен курить.
- Мой дом, мои правила. Это дом для курящих. Все должны курить в моем доме. Я не брошу курить, и, если ты останешься здесь, тебе придется начать. - Кинг быстро скрутил сигарету и облизнул бумагу, чтобы склеить ее.
- Тогда я вернусь в дом священника.
Кингсли щелкнул зажигалкой, зажег сигарету, сделал глубокую затяжку и посмотрел на Сорена.
- Как ты причиняешь самую прекрасную боль кому-то, даже не прикасаясь к нему?
Кингсли снова поднес сигарету к губам.
Он услышал звук щелчка, и сигарета больше не дымилась.
Он долго смотрел на сигарету, затем медленно повернул голову к Сорену, который держал в руке кнут. Сорен непринужденно свернул его.
Зажжённая сигарета.
Щелчок кнута.
Сигарета больше не горит.
Кинг держал в руке окурок, рассеченный надвое.
- Еще вопросы? - спросил Сорен с высокомерно вздернутой бровью.
Кингсли указал на кнут, указал на свою руку, указал на Сорена...
- Ты можешь научить меня этому?
- Я отвечу на твои вопросы, как только ты ответишь на мои.
Сорен положил кнут на постель и подошел к Кингсли. Он поднял руки к лицу Кингсли и поднял его веки.
- Какие вопросы? - спросил Кингсли, пытаясь моргнуть.
- Почему ты пахнешь как койка в борделе? Почему у тебя за поясом пистолет? И самый важный, под какой наркотой ты сейчас?
Глава 9
Когда у Кингсли были сомнения, он трахался.
И с тех пор, как Сорен поймал его на употреблении наркотиков, он утопал в сомнениях. А сейчас он утопал в теле Блейз, в идеально превосходном теле. Она совершила ошибку, выглядя слишком привлекательной сегодня, когда остановилась возле его кабинета пожелать доброго утра. Но она не жаловалась, когда он запустил свои руки под ее юбку, и определенно не жаловалась сейчас, оседлав его на большом кожаном кресле.
- Ты сегодня в хорошем настроении, - сказал Блейз и расстегнула ему воротник. Она опустила голову и поцеловала его в губы, в шею.
- Ты на мне. Конечно, я в хорошем настроении. - Его пальцы скользили по ее горлу и вниз в декольте.
- Если бы ты был внутри меня, настроение было бы еще лучше.
- Ты уверена? - спросил Кингсли. Его руки скользнули под ее юбку и помассировали нежные бедра.
- Есть только один способ узнать, не так ли? - Блейз прикусила мочку его уха и прошептала. - S’il vous plait, monsieur[7].
- Ну раз ты так мило просишь...
Блейз рассмеялась, когда Кингсли встал без предупреждения и усадил ее на край своего стола. Он задрал ее юбку, и Блейз напряглась.
- Что-то не так, chouchou? - поинтересовался он.
- Мне нравится эта юбка. Просто не порви ее. Пожалуйста?
- Если порву, я ее тебе возмещу.
- Она принадлежала Бетт Дэвис.
- Ты и твои наряды...
Кингсли стянул девушку со стола и развернул спиной к себе. Осторожно, чтобы не разорвать винтажную ткань, он расстегнул молнию и опустил юбку по ее ногам. Она вышла из нее, и он положил вещь на спинку стула.
- На тебе есть еще что-нибудь, принадлежавшее мертвой актрисе?
- Все что на мне или во мне - легкая добыча.
- Хорошо. - Кингсли разорвал ее трусики, но оставил чулки и подвязки. Затем он резко ее шлепнул по обнаженной попке, достаточно сильно, чтобы Блейз взвизгнула. Он любил этот звук. Он шлепнул еще раз, в этот раз сильнее, затем щелкнул подвязкой пояса для чулок по бедру. Ее кожа красиво розовела. Но он предпочитал красный, так что шлепнул еще раз.
- Ты дьявол, - сказала Блейз, опустив голову и дыша через боль. - Как ты делаешь простой шлепок таким болезненным?
- Практика, - ответил Кингсли, ударив ее снова. - И ты знаешь, что тебе это нравится.
- Ненавижу.
- Уверена? - Кингсли развел ее бедра и проник в нее пальцем. - Это не похоже на ненависть ко мне.
Внутри она была влажной, очень влажной и горячей.
- Моя киска тебя любит. Другие части меня сейчас тебя ненавидят.
- Другие части? - Кинг обнял ее за талию и прижал ладонь к набухшему клитору. Он нежно потер его.
- Ладно... может, не каждая часть, - выдохнула Блейз. Она прижалась к столу, пока он ласкал ее, одной рукой внутри, другой снаружи. Он добавил третий палец в ее лоно и раскрыл его для себя. Блейз издала стон удовольствия, который, скорее всего, услышали все в доме. Хорошо. Он не потрудился запереть кабинет. Неспособность Блейз оставаться тихой во время секса работала лучше, чем любой галстук на дверной ручке.
- Где моя камера, когда она так нужна? - спросил Кингсли и толкнулся глубже в ее тело, пока внутренние мышцы не сжали его. – У нас сейчас получилось бы отличное кино.
- Как тебе такая поза? - Блейз еще шире развела ноги, предоставляя лучший обзор на свои прелести.
- Très jolie[8], - ответил он с благодарностью. - Но это еще больше улучшит картинку.
- Что именно?
Кингсли поднял ее и усадил на стол. Он снял с нее блузку и бюстгальтер и раздвинул ее бедра. Теперь на ней не было ничего кроме чулок, подвязок и пары туфель на шпильках. Кингсли восхищался ее телом, таким открытым и готовым для него.
- Parfait[9].
Кингсли расстегнул брюки и погладил свою эрекцию. Он потерся влажной головкой своего члена о клитор Блейз. Она застонала и приподняла бедра.
- Хочешь, чтобы
