Он позвонил в дверь, и та открылась. На пороге стояла женщина. Отцу Сорена сейчас должно было быть за пятьдесят, но эта женщина выглядела едва ли на тридцать. Молодая и красивая, темноволосая и стройная. Как называют таких женщин? Трофейная жена? Где-то он слышал это выражение. Юная девушка выходит за мужчину гораздо старше ее из-за денег. Будет ли ее вообще волновать, что ее муж изнасиловал свою вторую дочь? Или она считала, что риск оправдан жизнью в таком богатстве?
Кем бы она ни была, как бы ее ни звали, казалось, она была готова выслушать Сорена. Она не пригласила его войти, но и не захлопнула дверь перед его носом. Кто мог захлопнуть дверь перед таким лицом? Это все равно что плюнуть на Давида Микеланджело.
В дверях показалось маленькое личико. Маленькая девочка с кудрявыми волосами и чем-то в руке - плюшевой игрушкой? Она посмотрела на маму, и женщина положила ладонь на ее макушку. Кингсли не знал, что заставило его ослушаться приказа Сорена, но, не раздумывая, он подошел к дому и встал позади Сорена на крыльце.
- Ох, это мой друг, Кингсли, - сказал Сорен женщине. - Я взял его, чтобы он подтвердил, что я тот, за кого себя выдаю. Знаю, то, что я вам говорю...
- Я поняла кто вы, как только увидела вас, - ответила она дрожащим голосом. - Вы такой же, как он.
Кингсли ощутил, как Сорен внутренне содрогнулся от такого сравнения.
- Простите, - добавила она. - Я имею в виду... вы внешне похожи на него. Вот и все. Я вижу, что вы его сын. Я Аннабелль. - Она робко улыбнулась Кингсли.
- А это Клэр, моя сестра, - сказал Сорен, кивая на маленькую девочку, которая огромными от невинного любопытства глазами рассматривала трех человек, толпившихся на крыльце,
- Она немного стеснительная по началу, - ответила Аннабель. - Но как только она начнет говорить, ее уже не остановить.
- Похоже на тебя, Кингсли, - ответил Сорен. - Кингсли?
Кингсли проигнорировал его и присел на корточки.
- Мне нравится твой единорог, - сказал он, постучав по рогу фиолетового животного, в которого она вцепилась. - Как ее зовут?
- Клэр.
- Это же твое имя.
- Я назвала ее в честь себя, - ответила Клэр тихим, гордым тоном.
- Мне стоит... я сейчас же пойду собирать наши чемоданы, - сказала Аннабель. Она взяла девочку на руки. - Ты не против подержать свою сестру, пока я буду собираться?
- Я... - Начал Сорен и остановился. Кингсли никогда не думал, что услышит, как Сорен нервно заикается. - Я никогда не был с маленькими детьми. Боюсь, я сделаю ей больно.
- Я возьму ее, - ответил Кингсли, и Аннабель передала Клэр ему. Она изворачивалась на его руках, пока не нашла удобную позу.
- Пожалуйста, входите. Оба.
Сорен и Аннабель исчезли наверху, собирая чемоданы и разговаривая, пока Кингсли играл с Клэр. Все, что он делал заставляло ее хохотать, особенно когда он обращался к ней на английском, а к единорогу на французском. Ей также нравилось, когда он изображал, как скачает единорог на ее макушке. Она выхватила его у него из рук и напала на него. Он притворился мертвым, из-за чего она захихикала.
Клэр выступала в роли гида для Кингсли. Она указывала на все, что могло заинтересовать его, на камин, балки, кресла, портрет ее отца. Кингсли взглянул на фотографию - черно-белое изображение мужчины царственного вида в форме офицера британской армии. Сорен был так похож на мужчину на фотографии, что Кингсли не сразу смог отвести взгляд. Та же сильная челюсть и нос, те же напряженные глаза, та же благородная и аристократическая осанка. И все же, несмотря на все сходства, Кингсли знал, что душа этого мужчины и Сорена не могли быть более разными. Отец жил, уничтожая свою старшую дочь, а сын пытался помешать этому произойти с младшей.
Не прошло и десяти минут, как Сорен и мать Клэр загружали чемоданы в ее машину. Он слышал, как она говорила, что поедет к родителям, а Сорен ответил одним словом – к адвокату. Что бы она ни делала, куда бы ни пошла, первым делом ей нужно было позвонить адвокату.
Когда пришло время уезжать, единственному, кому Клэр позволила надеть на нее пальто и ботинки, был Кингсли. Сорен наблюдал, как он завязывает ее крошечные шнурки и застегивает пальто. Ему пришлось пять раз сказать ей, чтобы она перестала шевелить пальцами, чтобы он мог надеть ей на руки варежки. Наконец она была одета и в тепле, он поднял ее на руки и отнес в машину, Сорен и Аннабель следовали за ними.
Аннабель придержала дверь, и Кингсли посадил Клэр в детское кресло, пристегивая ее. Он убедился, что рядом с ней было ее одеяло и единорог, прежде чем на прощание щелкнул ее по носу.
- Спасибо, - сказала Аннабель. Ее лицо было мертвецки бледным. Казалось, она вот—вот расплачется или, что еще хуже, ее стошнит. Он не мог винить ее за это. Если бы кто-то появился у него на пороге и сказал, что тот, кого он любил, был педофилом-насильником, у него тоже были бы проблемы с удержанием завтрака. Она дала Сорену номер телефона, Кингсли догадался что это был номер ее родителей, куда она сбежит с дочкой. Сорен пообещал оставаться на связи, и попросил написать ему в школу и рассказать о сестре. Аннабель пообещала, что так и будет, а потом поклялась ему всем сердцем, что сделает все, чтобы его отец никогда не узнал, что он пришел к ней.
- Он хотел сына, и был более чем разочарован, когда я родила девочку. Он был... - Аннабель остановилась и в панике отвела взгляд.
- Ты беременна? - спросил Сорен, но это был не тот вопрос, который подросток задал бы замужней женщине за тридцать. Но он спросил уверенно, и уважая его уверенность она ответила.
- Нет, - ответила она. - Я солгала и сказала ему, что больше не принимаю противозачаточные. Я не готова к еще одному. Но он очень хочет сына.
- Я внебрачный ребенок, которого он признал, - ответил Сорен. - Он предпочитает настоящих.
- Я больше не собираюсь рожать ему детей.
- Он захочет знать почему ты ушла от него. Пожалуйста, не упоминай имя Элизабет. Если тебе придется назвать кого-то, назови меня.
- Нет, - в панике вмешался Кингсли. - Не делай того.
- Кинг, это не...
- Моя забота, - ответил Кингсли, заранее зная, что скажет
