- Я не скажу ему, - поклялась Аннабель. - Я не стану подвергать тебя опасности. Я твой должник... за всё.
- Береги мою сестру. Это все, о чем я прошу.
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала Сорена в щеку.
- Ты всегда можешь навестить свою сестру, - сказала она. - Всегда. И ты тоже, - обратилась она к Кингсли. – Думаю, Клэр влюблена в тебя.
- Значит, он больше никогда ее не увидит, - ответил Сорен. - Я ее старший брат. Ей запрещено влюбляться. Особенно в него.
- Не обращай на него внимание. Меня она может называть дядя Кингсли, - ответил он.
Аннабель рассмеялась, испуганным, хрупким смехом. Она положила ладонь на грудь Сорена, поверх его сердца. - Спасибо, - прошептала она, затем села в машину и уехала.
- Какие проблемы мне грозят за то, что вышел из машины без разрешения? - спросил Кингсли.
- Никакие, - ответил Сорен, и Кингсли был дико разочарован. - Поехали. К ночи можем вернуться в школу.
Кингсли последовал за ним к машине. Водитель открыл для них дверь. Когда они снова оказались наедине, Кингсли сказал, - Или...
- Или что? - спросил Сорен.
- Или мы могли бы найти отель и хоть раз потрахаться на настоящей кровати.
- Мы не на свидании. А я гадал, куда же делся настоящий Кингсли.
- Что ты имеешь в виду? - спросил он и сел внутрь. Сорен последовал за ним. Они ехали по трассе, когда Сорен ответил.
- Когда ты был с Клэр, я не был уверен, был ли ты тем самым Кингсли, которого я знаю и едва терплю.
- Почему? Потому что я люблю детей?
- Ты был хорошим с ней.
- Дети – это весело, - ответил он. Что тут еще скажешь?
- Я никогда не думал, что ты можешь любить детей.
- Ну... я люблю. И что?
- Ничего, - ответил Сорен, усмехаясь про себя. - Совсем ничего.
- Я знаю, что ты считаешь меня каким-то извращенцем, - сказал Кингсли. - Но веришь мне или нет, я человек. Да, я люблю детей. Возможно, я однажды захочу их. У меня не так много родственников. Если я захочу семью, придется заводить собственную. Иногда у меня возникают мысли, которые не имеют ничего общего с сексом. Я не просто твоя игрушка, знаешь ли. У меня есть чувства и...
Его страстная речь "у меня есть чувства" резко прервалась, когда Сорен резко схватил его за волосы на затылке и прижался к его губам в жестком поцелуе. Кингсли почти отстранился, чтобы закончить свою тираду, прежде чем понял, что хочет поцелуя гораздо больше, чем ссоры.
Кингсли ответил на поцелуй с такой же и еще большей страстью. Сорен сдернул с Кингсли куртку и бросил ее на пол. Кингсли стянул с себя рубашку и лег на спину на сидение. Он на всю жизнь запомнит ощущение кожаной обивки под своей обнаженной спиной.
- Ты когда-нибудь занимался сексом на заднем сидении «Роллс-Ройса»? - спросил Кингсли, пытаясь не разорвать в спешке рубашку Сорена. Он хотел ощутить кожу Сорена на своей коже немедленно.
- Нет, - ответил Сорен. - Но задай мне этот же вопрос еще раз через час.
Прежде чем Кингсли успел ответить, Сорен схватил его запястья, придавил их над головой Кингсли и снова поцеловал его, глубже, медленнее, но не менее страстно. Кингсли застонал, и Сорен закрыл ладонью его рот.
- Тихо, - прошептал Сорен на ухо Кингсли. - Мы не одни, иначе заткну тебе рот, пока ты не задохнешься, если придется. Понял?
Кингсли кивнул под рукой Сорена. Занавеска и перегородка отделяли их от водителя. Он не видел их, но, если они будут достаточно громкими, он услышит их. Он нарушил приказ Сорена оставаться в машине, он кричал на него и пререкался. На этот раз он будет прилежным.
Хорошим.
Сорен снова поцеловал его. Кингсли старался свести звуки удовольствия к минимуму, даже когда Сорен просунул руку между их телами, расстегнул молнию на брюках Кингсли, и резко схватил его. Каждая мышца в животе Кингсли напряглась. Он резко втянул воздух от шокирующего удовольствия. Ему потребовалось все самообладание, чтобы не застонать вслух.
- Нравится? - спросил Сорен.
- Боже, да, очень, - ответил Кингсли, приподнимая бедра навстречу руке Сорена. Он говорил на французском и английском. Он мог потерять контроль не только над своими языковыми навыками, если Сорен не перестанет так прикасаться к нему.
- Думаю тебе это очень нравится. - Сорен опустился на колени и посмотрел на Кингсли.
- Нет. Не нравится. Мне это нравится ровно настолько, насколько ты хочешь, чтобы мне нравилось.
- Ты жалок, когда возбужден.
- Я так жалок сейчас.
- На пол, на колени, - приказал Сорен и Кингсли подчинился. Он отвернулся от Сорена и уперся руками на противоположное сидение. Быть здесь было хорошо, стоять на коленях перед Сореном. Прошло слишком много времени с тех пор, как Сорен причинял боль. Когда он думал об этом, не было смысла чувствовать себя самым сильным и свободным, стоя на коленях и принимая боль. Но что он думал или что ощущал не имело значения. Им не нужно было оправдываться за свершенное перед кем-то, кроме себя самих. Они теряли сон из-за того, что делали, а не из-за совести.
Они не спали только потому, что нашли более интересное занятие.
Позади себя Кингсли услышал движение, звук кожи и метала. Сорен снял ремень и Кингсли приготовился к удару. Но Сорен обернул его вокруг шеи Кингсли. Он застыл, когда ремень прижался к его горлу. Осторожно, словно ремень был поводком, Сорен притянул Кингсли к себе, пока тот не сел, выпрямившись и упершись голой спиной в колени Серена.
- Я давно хотел сделать это с тобой, - сказал Сорен, нашептывая слова Кингсли на ухо. - Только чтобы заткнуть тебя.
И он потуже затянул ремень. Кингсли резко вдохнул, но не смог выдохнуть, не сейчас.
- Нравится? - Руки Сорена обвились вокруг кожаного ремня. Кингсли бы ответил да, если бы мог. - Докажи.
Дрожащими руками, Кингсли гладил себя, пока Сорен наблюдал за ним из-за плеча. Он не мог вспомнить, когда чувствовал такое удовольствие от собственных ласк. У него закружилась голова. Он ощущал легкость и эйфорию. Его член был очень твердым и невероятно чувствительным. Даже с ремнем вокруг шеи ему удавалось издавать беззвучные стоны.
По мере того, как он приближался к обмороку, у него была вспышка совершенного осознания. Он готов был кончить в «Роллс-Ройсе», пока мужчина, которого он
