Сорен вздохнул.
- Какой сегодня день?
- Пятница.
- Тогда это было... хм... одиннадцать лет. У тебя?
- Одиннадцать минут. - Скорее час и одиннадцать минут, но к чему детали? - Ты ни с кем не был после меня? Ни разу?
- Ни с кем после тебя, - ответил Сорен.
- А твоя Королева-Девственница?
- Я пообещал ей, - ответил Сорен, раздражение исчезло из его голоса. Но Кингсли все еще слышал боль. - Я пообещал ей, что дам ей все. И намерен сдержать это обещание.
- Ты и мне пообещал, - напомнил ему Кингсли. - Ты сказал, что разделишь ее со мной.
- Еще одно обещание, которое я намерен сдержать. Видит Бог, меня ей будет недостаточно. Но я первый ее получу.
- Почему? - спросил Кингсли, улыбаясь сквозь злобу. - Потому что ты увидел ее первым?
- Потому что я не занимался сексом одиннадцать лет.
- Тогда трахни кого-нибудь другого, - ответил Кингсли, наполовину смеясь, наполовину крича. - Меня оскорбляет, что ты сейчас лежишь в своей постели в полном одиночестве и читаешь эротические рассказы о Руфи.
- Эсфирь.
- Понимаешь, что я должен заниматься сексом больше, чтобы восполнить все годы, которые ты не занимался сексом. Кто-то должен восстановить баланс во Вселенной.
- Вселенная благодарит тебя за твою жертву. А теперь могу я повесить трубку? - спросил Сорен.
- Пока нет. Я подумываю убить Фуллеров - обоих.
- Нет, не подумываешь.
- У меня была такая мысль. Быстрая мучительная смерть. Расплата за то, что заставили Сэм предать меня.
- Никто не заставлял Сэм предавать тебя. Если она и предала тебя, то сделала это по собственной воле и по своим собственным причинам. Ты начал войну с Фуллерами. Они ответили. Теперь ты знаешь, почему я пацифист.
Кингсли крепко зажмурился и пожалел, что не может закрыть уши на слова Сорена. Все это время он был слеп. Он обожал Сэм так сильно, что ни на секунду не подумал о том, что она может отвернуться от него. Теперь он видел ее такой, какая она есть на самом деле, и ему хотелось, как Эдип, ослепить себя.
- Ты не сможешь победить, если не будешь сражаться, - наконец произнес Кингсли.
- Кингсли, скажи мне кое-что. Как началась эта битва?
- Я хотел купить отель «Ренессанс» у Фуллеров.
- Почему?
- Потому что это здание мое. Я понял это сразу, как только увидел.
- Значит, ты борешься за него?
- Конечно. Это то, что ты делаешь, когда чего-то хочешь.
- Ты помнишь историю из Библии, известную как Суд царя Соломона? - спросил Сорен.
- Почему мы не можем заниматься сексом по телефону, как обычные извращенцы? - спросил Кингсли.
- История начинается в первой Книге Царств, глава третья.
- Значит, никакого секса по телефону?
- Бог спросил у Соломона какой величайший дар он бы желал получить. Соломон ответил «мудрость», и Бог одарил его величайшей мудростью. Вскоре после этого он попросил разрешить спор между двумя проститутками, которые живут в одном доме. Обе женщины родили сыновей с разницей в три дня. Один ребенок умер. Второй выжил. Одна мать утверждала, что выживший был ее сыном. Друга мать говорила, что ее сына украли и заменили мертвым ребенком.
- Я и забыл, какая отвратительная книга Ветхий завет.
- Дальше лучше, - ответил Сорен. - Женщины потребовали, чтобы царь Соломон вынес решение, чтобы определить, кому принадлежит живое дитя. Соломон заявил «Принесите мне меч», и ему принесли меч. Он сказал, что разрубит младенца надвое и отдаст одной матери одну часть, а другой другую. Одна женщина сразу же закричала «Пожалуйста, повелитель, отдайте ей ребенка, не убивайте его». И так Царь Соломон понял, что женщина, которая, не раздумывая, отказалась от мальчика, чтобы тот жил, и была его матерью.
Кингсли вздохнул.
- И ты клонишь к...?
- Истинное испытание любви - это не всегда «Будешь ли ты за нее бороться?» Проверка настоящей любви обычно «Способен ли ты сдаться?».
Кингсли громко сглотнул.
- Я не могу сдаться. Я не такой сильный как ты. Я не могу отказаться от того, что хочу. Я слишком много потерял в жизни. Я больше не хочу проигрывать.
- Жертва стоит того, - напомнил Сорен. - Попробуй хоть раз. Ты поймешь.
- Говоришь как мужчина, который не занимался сексом одиннадцать лет.
- Я вешаю трубку, - сказал Сорен.
- Это весело, - ответил Кингсли. - Мы с тобой по ночам разговариваем по телефону о девушках. Мы должны делать это чаще.
- Кингсли?
- Oui?
Щелк.
Кингсли рассмеялся и повесил трубку. Он смеялся до тех пор, пока не мог больше смеяться. Он смеялся, пока не ощутил, что больше не хочет смеяться.
Он встал и сделал успокаивающий вдох. Прямо сейчас роскошный блондин, который не мог им насытиться, ждал его в постели.
Он будет трахаться в настоящем. Прошлое может пойти нахер.
Глава 34
У Кингсли до сих пор не было своего клуба и не было его королевства. Но у него была Ирина и обещание, которое он ей дал. Несколько месяцев он и Госпожа Фелиция обучали ее искусству садизма и доминирования. Обучение превратило ее из холодной, молчаливой, боящейся находиться в его доме, боящейся сделать неверное движение, в гордую, жестокую богиню боли.
И Блейз посчастливилось стать первой жертвой Ирины. Не считая ее скоро-станет-бывшим мужа.
- Ты будешь хорошей девочкой для меня? - спросил он у Блейз. Они сидели на деревянном троне в его игровой комнате, она у него на коленях. - Мне нужно, чтобы ты делала все, что я скажу.
- Я буду вашей лучшей девочкой, monsieur, - пообещала Блейз, говоря по-французски, которому обучилась в частной школе. Он приподнял ее подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Она играла роль испуганной маленькой девочки так хорошо, что даже он иногда велся на это. Или, что более важно, верил его член. Она одарила его своим самым невинным обиженным выражением. О да, сегодня она будет для него самой лучшей девочкой.
- Жди здесь, - приказал он Блейз. Она присела в реверансе, и он оставил ее стоять в своей игровой комнате у Андреевского креста. Сегодня она надела свое лучшее платье и выглядела так, словно Рита Хейворт сбежала с серебряного экрана и попала в современный Манхэттен. В последнее время она обижалась, что Кингсли не уделял ей должного внимания. Что ж, сегодня вечером она получит все внимание, какое захочет.
Выйдя в коридор, он увидел поджидавшую его Ирину, вышагивающую по коридору в своих черно-фиолетовых кожаных сапогах.
- Моя малышка растет, - сказал он, беря Ирину за руки. Она закатила глаза.
- Мы можем начать? - спросила
