– Неужели так поздно? – шепотом спросила я.
– Ночь, – ответила пустота голосом Хоука.
– Мне, пожалуй, пора. Проводишь?
– Обижаете! – Я точно знала – пустота улыбается.
– А давай не будем их будить?
– Хм-м, так даже забавнее, – откровенно веселился хранитель.
– Тогда я готова. Веди! – сказала, поднимаясь с дивана.
– Вы кое-что забыли, хозяйка Сэмми!
На столике, поверх летописи материализовалась небольшая потертая книжка, на кожаном переплете которой значилось «…оны Их … и маг…». То ли она древняя, то ли ее зачитали до дыр.
Подхватив книгу, я направилась к потайному входу, который под лестницей открыл Хоук, отчаянно зевая на ходу. Спать хотелось ужасно. А еще почему-то хотелось увидеть герцога. Хоть на минуточку. Мне было важно знать, что с несносной ящерицей, которая стала моим супругом, все-таки ничего страшного не случилось.
Казалось, только ступила в узкий коридор, а через несколько метров уже вышла в знакомой спальне. И как Хоук это делает? Не иначе, какая-то магия хранителей замков. Все равно ведь не расскажет.
Мари уже не ждала меня. Магические светильники горели слишком тускло, погружая комнату в полумрак. На огромной кровати заботливо откинут краешек покрывала. Лишь с одной стороны. Значит, герцог по-прежнему не вернулся.
На краю аккуратно разложена ночная сорочка. Посмотрев на нее, улыбнулась. Как же мое девичье белье отличалось от того, что я заказала сегодня у мадам Мадлен. Даже ткань не идет ни в какое сравнение, а уж фасон… От одного воспоминания о кружевном непотребстве кровь приливала к щекам, заставляя их полыхать. А ведь в чем-то подобном мне придется показаться перед мужем, раз уж мы станем делить не только спальню, но и постель.
День выдался весьма утомительным. Он по капле выжал меня не столько физически, сколько душевно. Все эти загадки никак не шли из головы, а на фоне постоянного беспокойства о супруге действовали выматывающее.
Я прошла в туалетную комнату и какое-то время просто плескала на лицо водой, чувствуя, как напряжение немного отступает. Хорошо, что мои почти детские платья снимались достаточно просто, застегиваясь на потайные крючки на боках. Это позволяло раздеваться самой, не прибегая ни к чьей помощи.
Красный бархат скользнул к ногам, за ним последовала дневная рубашка. Пару секунд я наслаждалась наготой, чувствуя, как приятно воздух холодит прятавшуюся под слоями одежды кожу. Лишь затем потянулась за сорочкой и застыла, прижав ее к себе. В спальне кто-то был.
Вряд ли сюда забрел посторонний. Его бы просто не пропустила стража герцога. Скорее всего, это обеспокоенная моим долгим отсутствием Мари решила проверить меня и пожелать добрых снов.
– Благодарю, мне не нужно помощи. Я справлюсь сама, – распорядилась я. – Ступай в кровать. Спокойной ночи.
– Ну уж нет! – тихо, вкрадчиво ответила Мари… голосом… герцога!!! – Я все же помогу своей верной женушке, прежде чем лягу в нашу с ней кровать! Заодно узнаю, где она пропадает в столь поздний час! А главное, с кем? И чем занималась все это время!
Последние фразы он уже выкрикивал. Нет, точнее, вырыкивал или даже рычал. Я так и представляла, каким огнем сейчас полыхают его глаза и, где-то глубоко в душе, до одури радовалась его возвращению. Живой! Вернулся! Но потом вспомнила, что стою перед ним в совершенно непозволительном виде, сверкая голым задом. Спешно, путаясь в рукавах, натянула сорочку и только после этого сочла необходимым развернуться к супругу.
Да, гнев исказил его черты, сделав их хищными. Таким Элион казался еще опаснее. Испытывала ли я страх? Нет, ибо ни в чем виновной себя не ощущала. Правда на моей стороне, а его тон оскорбителен и недопустим. Поэтому я… Я сделала самое правильное в такой ситуации: гордо вздернула подбородок и расправила плечи, гневно посмотрев на мужа.
– Полагаю, вы хотели сказать, что рады меня видеть, не так ли? – спокойно поинтересовалась я.
– Бездна тебя побери, Саманта! – выругался герцог. – Я сказал ровно то, что собирался сказать, не застав свою жену в постели в столь поздний час. Где ты была, я спрашиваю?
– А не слишком ли много вопросов для того, кто открыто заявлял жене о намерении изменить ей? – Ой, зря я это сказала. Зря! В глазах ящерицы полыхнуло! Красиво, конечно, но и тревожно тоже. Причем весьма.
– Иметь намерения и воплотить их в жизнь – несколько разные вещи. Не так ли, дорогая женушка? – Огонь в глазах не потух, но и разгораться перестал. Тон супруг сменил на иронично-спокойный. И это меня взволновало еще больше. Тем более что он медленно стал приближаться ко мне.
И я сделала первое, что пришло в голову. Метнувшись к кровати, схватила подушку и прикрылась ею, как щитом. Так себе защита, но лучше, чем никакой. Хищник оскалился. Наверное, это была все-таки улыбка, но от нее у меня все волоски на теле встали дыбом. А он подходил все ближе и ближе. Пугающе медленно…
– Ч-что в-вы н-намерены сделать? – проблеяла я, жутко злясь на то, что мой собственный голос дрожит.
– Тебе понравится, – безапелляционно заявил супруг и сделал еще шаг. – Сорву пару поцелуев и, возможно, немного потискаю перед сном. То же, что наверняка сделал какой-нибудь молодой хлыщ. Вряд ли ты позволила ему большее. Так чем я хуже?
Что? Это он мне намекает, что я, Саманта Тайлер, дочь графа… С придворным? Потискать? Страх отступал. Его могучей лавиной сметало негодование, полностью охватившее меня.
– Да как вы смеете?
– Смею. – Еще один шаг навстречу.
– Да как вам подобное в голову пришло?
– Уж пришло, поверь. – Шаг и неприятная ухмылка.
А бедная, оскорбленная маленькая я – вот она, совсем рядом. А он большой. И злой очень. Красивый такой. Не знаю, что случилось дальше, но вдруг прямо герцогу в лицо полетела подушка, а мои руки внезапно опустели. Ой! Он замер, явно не ожидая от меня подобной диверсии, а ухмылка стала шире. Боги-заступники! Теперь только одно – бежать!!!
С визгом заскочила на кровать, но… Там и настиг меня дракон, повалив и нагло подмяв под себя. А потом этот негодяй! Мерзавец! И еще дракон! Он поцеловал меня! Против воли поцеловал! Наверное… А была ли вообще у меня воля?
Все тело вмиг стало таким мягким и податливым, а руки… Руки предали собственную хозяйку, они обвились вокруг мощной шеи, притягивая мужа-захватчика еще ближе. А негодники-пальцы зарылись в черные, неимоверно мягкие на ощупь волосы. И поцелуй все длился и длился, разливая сладость, даря блаженство, вырывая стон. Мой? Неужели это я позволила себе застонать от поцелуя мужчины, который только что оскорбил меня?
На этот раз руки послушались, и я
