— Я… я не уверена. Я сделала все правильно? Я подумала, может… я была слишком быстрой? — спрашиваю я, чрезмерно краснея.
Он прижимает меня ближе к себе и ласкает мое горящее красное лицо. Наклонив голову на бок, он спрашивает:
— Слишком быстро? Никогда не бывает «слишком быстро», когда дело доходит до этого, дорогая. Чем быстрее ты кончаешь, тем больше раз я смогу сделать это снова.
— Ох.
Теперь он ухмыляется.
— Мне нравится, когда ты так говоришь. Из-за этого твои полные губки округляются. Я не планировал делать это, когда шел сюда. Но ты была одета в такую забавную пижаму, а еще растрепанные сексуальные волосы… и я не мог не прикоснуться к тебе.
— Ох.
Смешно, но другого ответа я придумать не могу.
Его ухмылка становится шире, и он наклоняется и захватывает мои губы в самом нежном, самом невесомом поцелуе в истории. Его язык едва ощутимо скользит по моему. Отстраняясь, Феникс проводит языком по моей нижней губе и говорит:
— Из-за твоей невинности я хочу быть мужчиной получше, Ева.
Сердцебиение ускоряется от его заявления. Что такого видит во мне он, чего не могу увидеть я сама?
Не знаю, чем ответить, поэтому меняю тему.
— У тебя, знаешь ли, великолепный акцент. Откуда ты?
Мой вопрос, кажется, застает его врасплох, и выражение его лица проясняется.
— Родился в маленьком бедном городке в сельской Греции.
Греция! Это все объясняет. Я возвращаюсь к мыслям о его имени, которое, услышав впервые, посчитала необычным и вспомнила, как оно упоминалось в Илиаде. Насчет его родной страны я была права.
— И как же ты оказался в Великобритании?
— Ответ на этот вопрос не слишком приятен.
— Настоящие ответы редко таковыми бывают.
Он сглатывает, притягивает меня к себе так, чтобы я села к нему на колени, и начинает играть с моими волосами.
— Когда я был еще мальчишкой, в нашем городе жил мужчина, который преподавал панкратион местным детишкам.
— Панкратион?
— Военное искусство, похоже на древнегреческую борьбу. Так вот, в этом я поднаторел, и когда мне было четырнадцать, к нам в город приехал один британец. Ему было особенно интересно наблюдать за тем, как дерутся парни, и выделил он меня. Он спросил меня, не хочу ли я поехать в Англию, чтобы бороться профессионально, и сказал, что на этом я срублю кучу денег, которые смогу отсылать семье. В то время я работал в столярной мастерской деда и отказался, понимая, что я нужен ему, чтобы удерживать бизнес на плаву. Мой отец был игрок и пьяница, и выяснив, что я отказался от предложения того британца, он по привычке избил меня. А потом пришел к британцу и сказал, что меня можно приобрести за некоторую цену. И так я был продан, как раб, и перевезен в Англию, чтобы сражаться в подполье. Так я и оказался здесь.
Я потрясенно пялюсь на него. Какого черта? Я ожидала, что то, что оставило ему шрамы, будет страшным, но это? Это просто ужасно. Его отец его продал? Боже. А потом я понимаю, почему чувствую это родство с Фениксом. Мы оба познали полные ненависти семьи. Оба познали жестокость руки тех, кто предположительно должен был нас любить.
Рукава его рубашки закатаны, кожа рук касается моей. Я чувствую, будто могу спрятать лицо в изгибе его шеи и остаться там навсегда, просто дыша его запахом.
Я хочу задать ему больше вопросов о том, как он сбежал от того мужчины, которому его отец продал его, но, кажется, об этом он еще не готов говорить.
— Как твоя ступня? — нежно спрашивает он, наклонившись и обхватив ее пальцами.
— Заживает, — отвечаю я, наблюдая, как он ее потирает.
— Хорошо.
Он поднимает мои бедра и перемещает меня так, чтобы иметь лучший доступ к ступе. Я стону, а он стирает всю боль, на его лице написана предельная концентрация.
— Ты часто меня касаешься, — выпаливаю я.
Он мельком смотрит на меня.
— Ага. Тебя невероятно приятно касаться, Ева.
— Ты касался многих женщин? — Я съеживаюсь от этого вопроса, желая забрать его назад.
Изогнув губы, он отвечает вопросом:
— А ты как думаешь?
— Не знаю.
— Я живу один в маленьком городке, поэтому посчитай сама. Кроме того, я никого здесь касаться не хочу. Ну, так было, пока я не увидел тебя в баре прошлой ночью. Тогда я действительно захотел коснуться тебя, особенно когда к тебе приблизился тот дурак.
— Тим? Почему?
— Ты была собой, что меня очень покорило. Я был близок к тому, чтобы подойти к тебе и заговорить, попытаться компенсировать свою подлую реакцию на стихи, но потом подошел он.
Я немного обдумываю его слова, позволяя бурлящему волнению в животе взять верх. Я его покорила. Я всегда думала, что мое поведение — моя слабость, оно постоянно отталкивает людей. Но Феникс был по-настоящему заинтересован мной, даже если учесть, что в то время я представляла собой массу озабоченности.
Тишина затягивается, пока он работает с моей ногой.
— Ты когда-нибудь бываешь одинок? — спрашиваю я, разрывая тишину.
Из-за моего вопроса он резко вдыхает, а потом мягко отвечает:
— Одиночество для меня - необходимое зло.
Я киваю.
— С тех пор как умерла Гарриет, я была такой одинокой. Она была стара, но всегда так полна жизни… а потом она ушла. Забавно, но это было так неожиданно, — я замолкаю, а потом признаюсь: — Я не чувствую себя одинокой, когда ты рядом, Феникс.
— Я не чувствую себя одиноким, когда ты рядом, милая, — отвечает он, а потом двигается к другой ноге.
Глава 9
Когда я машу Фениксу на прощание тем же вечером, к моему порогу подходит грязный рыжий кот. Завидев меня, он останавливается. Этот кот — один из тех больших мускулистых самцов, возможно, диких. Он напоминает мне Томаса О’Мэлли из Котов Аристократов.
Я оставляю дверь открытой и прячусь за проходом в гостиную, чтобы посмотреть, пойдет ли он за мной в дом. Может, я смогу его приручить. Он осторожно проходит в коридор и проскальзывает мимо меня на кухню. Я быстро иду к входной двери и закрываю ее.
Когда я оказываюсь на кухне, он сидит в ее центре так, будто я должна его покормить, и это само собой разумеется. Его большие темно-зеленые глаза наблюдают за тем, как я заглядываю в холодильник и решаю, чем поужинать. Думаю, он сможет съесть все, что у меня есть. Мне всегда было интересно, болеют ли кошки и собаки от того, что едят холодные сырые консервы.
Решаю приготовить курицу в соусе из черных бобов с рисом. Интересно, коту это понравится?
