Этот мир сломил меня. Я обрел покой на дне бутылки. Выпивка – это костыль, который не давал мне упасть. Не опирайся на него. Не ходи моей дорогой. Выпивка и наркота позволяют забыться лишь на короткое время, загоняя все дальше в нору. Не связывайся с ними, Десмонд. Очистись. Брось пить. Не работай на буровых. Я не знаю, где твое место в жизни, но точно не здесь. Живи такой жизнью, за которую не стыдно, чтобы она с годами стала ветром, надувающим паруса. Будешь жалеть о прошлом – пойдешь на дно.
Орвиль
Десмонд свернул письмо, подождал, глядя на огонь, когда костер затухнет. И на поле в Оклахоме дал себе клятву бросить пить раз и навсегда. Он решил выполнить пожелание Орвиля – уехать и никогда не возвращаться.
Десмонд достал из пикапа лопату, затоптал последние угольки, собрал все, что не поглотил огонь, и ссыпал останки в два двадцатилитровых бака. Засыпав яму, он проехал полмили до берега Канадиан-ривер и натянул болотные сапоги. Отмыв кровь с брезента, разрезал полотнище на мелкие кусочки и вместе с пеплом из ведер частями побросал в реку, полчаса наблюдая, как их уносит течением. В завершение Десмонд вымыл отбеливателем днище кузова и помыл руки.
В продуктовой лавке в Нобле он закупил припасы на дорогу и остаток ночи провел на другом поле, не зажигая костра.
Утром Десмонд первым делом сходил к юристу, захватив с собой завещание и купчую на дом. Юрист был опытен, не стал ломить высокую цену и выполнил пожелания юноши, заметив лишь, что они не совсем обычны.
Через два часа Десмонд подписал несколько документов, которые тут же заверила секретарша. Втроем они отправились в суд на непродолжительную аудиенцию с предсказуемым исходом.
Покончив с делами, Десмонд покинул городок во второй половине дня, держа путь туда, где его жизни было суждено сделать новый поворот – в Кремниевую долину.
Глава 53
Пейтон открыла глаза. Железные стены, узкая кровать, стеклянная перегородка… В голове пульсировала боль, как от похмелья. Пейтон приподнялась, столкнувшись с волной тошноты. Тошнота прошла, но ощущение легкого движения, вибрации не закончилось. Она поняла, что находится на корабле.
За стеклянной переборкой на металлическом стуле сидел мужчина со светлыми волосами и обезображенным шрамами лицом. Он что-то читал на планшете.
– Доброе утро! – с напускной бодростью поздоровался незнакомец, говоря с австралийским акцентом.
– Кто вы?
– Меня зовут Коннер Макклейн.
– Что вы от меня хотите?
– Информацию.
Пейтон от нее тоже не отказалась бы. Она почувствовала, что этот человек знал то, что ей было нужно.
– Ведь это вы начали эпидемию в Кении, не так ли?
– Мы лишь ускорили неизбежное.
– Пандемии можно избежать.
– Вы же знаете, что это не так. И сами говорили об этом.
– Я говорила, что пандемии были неизбежны в прошлом. Но не сейчас. Мы способны их преодолеть. Я всю жизнь посвятила этой работе. А вы ее сейчас губите.
Коннер взглянул на женщину с легким изумлением.
– В этой каюте находится человек, который раз и навсегда освободит человечество от пандемий. Но этот человек не вы. Дело всей вашей жизни – капля в море по сравнению с нашим планом. Мы претворим в жизнь реальное решение – единую пандемию, чтобы исключить все остальные.
Единую?
– Значит, они взаимосвязаны? Пандемия гриппа и геморрагическая лихорадка в Кении?
– Вы умница, сами обо всем догадались.
– Но зачем?
– Чтобы боялись.
Все сходилось. Штамм гриппа выпустили на свободу в Кении за неделю до того, как запустить его по всему миру. На последнем этапе действия вируса заболевание напоминало геморрагическую лихорадку типа Эболы, – такая вспышка была достаточно смертоносной, чтобы привлечь к себе внимание правительств всех стран. В Кении они решили продемонстрировать всему миру, что произойдет, если вирус не лечить.
– У вас имеется лекарство. Я угадала?
Коннер одарил медика снисходительной улыбкой.
– Мы не звери, Пейтон. У нас есть способ остановить вирус, как только власти поймут свое место в новом порядке вещей. – Он отвернулся. – Однако, как бы мне ни было приятно разговаривать с вами, у меня к вам тоже есть вопросы, требующие ответа.
– Идите к черту!
– Ваша знакомая, доктор Уотсон, потеряла много крови. Мне доложили, что ей срочно требуется операция.
Пейтон едва сдерживала кипящий гнев. Этот тип в ответе за смерть Йонаса, Лукаса Тернера и многих других. Ему нельзя верить.
– Ответите на мои вопросы – ей помогут.
– Я вам не верю.
Коннер развернул к ней планшет с окном видеотрансляции на экране: Ханна лежала на операционном столе, изо рта девушки торчала трубка, рана на плече была обнажена и подготовлена к операции. Вокруг стола, подняв вверх руки в резиновых перчатках, стояли три человека в хирургических масках.
– Откуда мне знать, что вы исполните обещание?
– Я дам вам кредит доверия, доктор Шоу. – Коннер прикоснулся к проводочку у воротника. – Начинайте!
На экране медики немедленно занялись раной. В кадре появились санитары, подкатили ближе тележки с инструментами.
– Если вы замолчите или попытаетесь врать, операция прекратится.
Пейтон кивнула, не отрывая глаз от экрана. Ее внимание привлекли показания кровяного давления.
– У вас был какой-либо контакт с Десмондом Хьюзом?
Звук этого имени ужалил Пейтон, как элетрошокер.
– Да, – тихо ответила она.
– Когда?
– Перед командировкой.
– Как это случилось?
– Он позвонил.
– Вы лжете, – не совсем уверенно сказал Коннер.
– Нет, не лгу…
– Мы прослушивали ваш мобильник, Пейтон.
– Он позвонил мне домой по стационарной линии.
– И что он сказал? – с подозрением процедил Коннер.
– Ничего…
– Отвечайте!
– Он был растерян. Не узнавал меня. Сказал только, что мне грозит опасность, и повесил трубку.
– Опасность чего?
– Он не объяснил.
Коннер взвесил ее ответ в уме.
– Когда вы в последний раз разговаривали с матерью?
– Что?
– Отвечайте.
– По прибытии в Найроби.
– Что она вам сказала?
Пейтон передала разговор, насколько его запомнила.
– Когда вы в последний раз говорили с отцом?
– С отцом? В восьмидесятые годы.
