— Кто тебя, идиота, просил зажигать огонь?!
Таким разъяренным капитан его ни разу не видел.
— Но ведь темно, — попытался он оправдаться.
Что окончательно вывело Черепа из себя. Он уже не тряс капитана, а бил головой о косяк двери. В голове Стэна поплыло, в глазах стало темно из-за пережатого горла.
— Не! Надо! Зажигать! Огонь! — Повторял Череп и тряс капитана, как котенка. В этом худощавом человеке оказалось неожиданно много сил. В какой-то момент пальцы сжались на горле еще сильнее, и кадык остался в руке Черепа. Тело капитана упало под ноги.
— Тьфу! — сплюнул шпион и бросил вырванное горло на труп.
Теперь, когда пелена гнева спала, включился тот не эмоциональный тип, который был в нем всегда. Если бы не паника, овладевшая им при мыслях о пожаре, всё могло бы окончиться по-другому. Надо уходить. И в графство теперь дороги нет. Граф не забудет, что аристократа убил простолюдин, почти чернь. Для него все: и купцы, и солдаты, и бродяги были на одном уровне. Да и не нравилось ему, честно говоря, все больше и больше то, что происходило в графстве.
Сейчас же надо замести следы и уходить. Череп собрал деньги и пожитки. Перекрыл кран, через который вода поступала в дом, спустил воду в канализацию. Теперь само не потухнет. Потом разлил ламповое масло по полу и взял в руки тот самый фонарь, с которого всё началось.
Днем он хотел сжечь некоторые бумаги, для чего взял фонарь. Но возникший огонь неожиданно скорчил рожицу, выскочил из фонаря и заплясал на столе. Давние жуткие воспоминания из детства захлестнули и отбросили прочь маску того хладнокровного палача и убийцы, которую он всегда носил. Поддавшись панике, Череп, или скорее — маленький мальчик Сирко, стал бегать с водой и заливать огонь. А огонек будто в насмешку — скакал, корчил рожицы и раскланивался, когда Сирко промахивался.
Днем пожара удалось избежать. И Череп почти успокоился, когда этот идиот Стэн снова зажег фонарь. Ну что ж, пусть теперь огонь послужит ему на благо.
— Ну, давай, дружок, выходи, — Череп зажёг фонарь, и пытался подпалить кучу промасленных бумаг и тряпок. Сирко был где-то рядом, дрожал от ужаса перед огнем и восхищался смелостью Черепа. Наконец, тряпки занялись и вспыхнули. Вскоре загорелась мебель, а за ней и стены.
Сирко с Черепом стояли на улице и вдвоем наблюдали за разгорающимся огнем. Пожар уже не страшил, страх вместе с разгорающимся пламенем перешел в ужас. А потом в что-то еще большее, величественное. Пожар вызывал восхищение. Сирко завопил от восторга и засмеялся. Череп подхватил его детский смех и захохотал. Пламя действительно не страшило, и Череп с Сирко зашли внутрь. Языки огня расступились пропуская их.
«Я останусь здесь», — сказал Сирко.
«Хорошо», — ответил Череп. — «А у меня еще есть дела».
Улыбаясь, Череп брел по улице к выходу из города.
«А почему Череп? Нет, теперь я не Череп. И не Сирко. Кто же я? Как же меня звать? Не важно… Это можно решить позже…».
***
С одной стороны — шпионов Радзилко из города мы всё-таки выгнали. С другой стороны — план по дезинформации не выполнен совершенно. Выведя из равновесия Стэна и Черепа, мы предполагали подкинуть им некоторые «факты».
Сейчас же один человек графа мертв, второй сошел с ума и где-то бродит. А мы собрались и обсуждаем, что это может нам принести. И как нам к этому готовиться. Мы — это я с Натой и Вогниром, Аарон с командирами своих гномов, бывшие сержанты стражи, вся труппа Джакобо.
Да, вся. Потому что мой план по выведению Маэстро на чистую воду провалился полностью. Маэстро не смог перепить сержанта, и Поршик стал невольным слушателем истории его побега из дворца одного герцога. То, что казалось не соответствующим образу музыканта, то, что царапало мой взгляд — шрамы на запястьях Маэстро, оказалось напрямую связано с этой историей. И это заставило меня уважать такого сильного духом человека. Надо будет как-то сесть и записать его историю. Но уж чего точно в ней нет, так это чьей-то неверной жены, о которой каждый раз неудачно шутит наш мастер теней.
Подробно расспросив Наздока о характерах своих начальников, я смог придумать первые звенья, за которые и можно раскрутить обе цепочки от Стэна и Черепа, которые должны были сойтись на графе.
Мы готовились к выступлению несколько дней. И когда у нас было все готово, приступили к концерту. В проведении мероприятия помогло еще то, что Стэна выселили из дворца местного барона. Ну, как выселили. Барон дар ему понять, что граф уехал, и свита тоже может мотать на все четыре стороны. Баронет — а это такой аристократ, совсем не имеющий ничего, кроме имени — поселился в съемном домике. Теперь к нему стало проще пробраться. В ближайшую ночь, после того как он напился — а напивался он каждый вечер, наш маленький гимнаст пробрался в спальню капитана и стянул амулет. Тот был осмотрен мной, найден выключатель, который без магического зрения увидеть невозможно, и в отключенном состоянии вернулся на прикроватный столик. Перед тем, как спереть медальон, Джак прыснул в лицо баронета одно вещество, мгновенно усыпляющее на несколько часов. Побочным эффектом было то, что похмелье от этого снадобья было на порядок сильнее, чем от вина. Это, и другие «лекарства», которые должны были понадобиться в деле, мне сварили наши эльфийки.
Теперь вторая часть марлезонского балета. Я прямо сейчас, еще ночью, пошел в район, где Череп снимал дом. На соседней улице мной уже был снят домик, где я и засел. Подходы к этому домику не просматривались из жилья Черепа. Корендо отправился на разведку, а я приготовился к ожиданию. Должен сказать, что вся эта пьеса была рассчитана именно на нашу с Корендо способность. То ли связь ученик-учитель так и должна развиваться, то ли факт того, что Корендо призрак, но теперь мы могли общаться гораздо плотнее. И даже передавать друг другу зрительные и звуковые образы. Что я и хотел использовать.
Немного после рассвета Корендо разбудил меня. Череп уже встал и начал работать. Но вот прошло уже несколько часов, а необходимый момент никак не наступал. Скоро должен проснуться капитан Стэн, а я всё ещё здесь. Не то чтобы я там был нужен, но без призрака было не обойтись. Наконец, пришел сигнал, я подключился к
