Отец сказал, что русалки не понимают человеческой речи, что Офелия выглядит нормально, что, скорее всего, она так протестует против занятий с миссис Донован. Потом кинул ей рыбешку – Офелия ее поймала и съела. Без аппетита, без радости. Мистер Палмер хлопнул сына по плечу, заявил, что, раз она ест, значит, здорова, и увел в дом.
И когда в четверг после завтрака Питер размышлял над тем, может ли кто-то есть, когда у него что-то болит, в его комнату заглянула Агата.
– Пирожок, там тебя Йонас у ворот высвистывает, – сообщила она. – Выйди уже к другу.
Питер охнул, подскочил на месте, бросился к тумбочке у кровати и зашарил там в поисках коробки с карманными деньгами.
– Агата, мы с друзьями в кафе сегодня! – крикнул он сестре, пробегая мимо нее к выходу из дома. – Маме передай, что я к ужину вернусь!
– Только не тресни! – съязвила Агата ему вслед.
Красная бейсболка Йонаса маячила среди кустов жасмина у ворот. Питер так торопился к нему навстречу, что дважды едва не упал, споткнувшись об собственный велосипед. Перед другом он предстал взъерошенным и пыхтящим.
– Привет, Пит Сегодня Тормозит, – усмехнулся Йонас. – Все отменяется?
– Нет, конечно! – поспешно откликнулся Питер. – Привет. Поехали? Если успеем раньше Кевина, нам достанется самое вкусное!
Йонас крутанул бейсболку на пальце, надел ее козырьком назад и запрыгнул на велосипед. Питеру что-то в нем показалось странным. Сегодняшний Йонас не был похож на себя прежнего. Вроде те же шутки и приподнятое настроение, но что-то в нем было не так.
– Пит, ты едешь? – крикнул он, постепенно разгоняясь.
– Подожди! – воскликнул Питер и поднажал на педали, догоняя друга.
Поравняться им удалось только за деревней. Йонас оглянулся, сбросил скорость, и Питер быстро догнал его.
– Ты чего сегодня такой? – пропыхтел Питер, морщась от тяжести в мышцах.
– Какой? – приподнял брови Йон.
– Странный. Умотал вперед, будто ты не со мной. А перед этим два дня где-то болтался. И ушел перед этим, ничего не сказав. Йон, что не так?
Йонас опустил голову, покосился куда-то в сторону, где за обочиной колыхалась на ветру спеющая пшеница.
– Пит, ты ни при чем, – глухо ответил он. – А последние два дня я работал в автомастерской. Мне деньги нужны были. Хотя бы на то, чтобы с тобой в кафе сходить.
И тут Питеру стало чудовищно стыдно. Ему-то родители чуть ли не каждый день дают деньги на карманные расходы, а Йонас на себя зарабатывает сам. Еще и тетка у него деньги отнимает регулярно. А он, Питер, что за друг, если этого не помнит?
– Прости, Йон, – покаянно произнес Питер. – Я дурак. Я забыл, что ты сам за себя…
– Ах-ха. Все нормально. Давай наперегонки до поворота?
И словно исчезло что-то злое и тяжелое, висящее над макушкой Питера и давящее. Йонас улыбнулся, и сразу все стало как раньше. И мальчишки понеслись по дороге к Дувру, горланя песни, обгоняя друг друга и балансируя на железных конях, раскинув руки в стороны.
Остались за спиной три мелкие речушки, бархатные зеленые холмы по правую сторону от дороги, развалины заброшенной фермы. Ребята дважды останавливались попить из ручья и один раз – чтобы пропустить переходящее дорогу стадо медлительных черно-белых коров. Пастух – мальчишка чуть старше Йонаса – гордо проскакал перед друзьями верхом на пегой лошади, бросил на них высокомерный взгляд.
– Классно он – без седла верхом, – со сдержанным восхищением сказал Питер, глядя пастушку вслед.
– Ничего классного, – фыркнул Йон. – Жопу отобьет. А будет так нос задирать – еще и навернется.
Он проехался по дороге обратно, выписывая «змейку» и рисуя в пыли на обочине зигзаги, повернул назад, разогнался и в нескольких метрах от Питера поднял велосипед на дыбы.
– Этот конь ничем не хуже! – прокричал Йонас и взмахнул кепкой. – Ах-ха!
Последняя корова пересекла дорогу, косясь на мальчишек темным влажным глазом и позвякивая медным колокольцем, и ребята покатили дальше, распевая «Я поднимусь на крышу»:
– «Я поднимусь туда, где воздух чист и свеж! Я уйду от бестолковой толпы и уличного шума и буду смотреть всю ночь на звездное шоу! И ты, милая, можешь разделить это богатство со мной! Можешь со-о мно-ой! На крышу, ввысь! Идем, детка, идем на крышу за мной! Давай, детка, пойдем на крышу со мной!»
Дувр встретил их мелким дождем, и в кафе ребята прибыли мокрыми и слегка охрипшими.
– О, а вон Кевин. – Питер углядел у окошка за столиком знакомую шапку буйных кудрей и помахал рукой: – Хэй-хо, Кев!
– Опозданцы, – с укоризной произнес Кевин и отложил в сторону журнал, когда Йонас и Питер уселись напротив него. – Я думал, усну.
– Что читаешь? – полюбопытствовал Йон, кивнув на яркую обложку.
– «Нью сайенцист».
Кевин хмуро покосился на белобрысого мальчишку и недружелюбно произнес:
– Это ты, что ли, беглый нацист?
– Это Йонас Гертнер, мой друг, – спохватился Питер. – А это Кевин Блюм, тоже мой друг.
– И еврей, – широко ухмыльнулся Йон, глядя на кудрявого в упор.
– Знаешь, я сейчас встану и тебе двину, – мрачно пообещал Кевин.
Йонас расслабленно откинулся на спинку стула.
– Если я встану, когда ты соберешься двинуть, ты не допрыгнешь, – развязно произнес он.
– Давайте уже поедим, а потом пойдем подеремся на улице? – с наигранным весельем предложил Питер.
Повисла тишина. Йонас и Кевин буровили друг друга недобрыми взглядами, и Питер ощущал себя меж двух огней. «Познакомил друзей на свою голову, – думал он. – И что теперь делать?»
– Ах-ха, – первым нарушил молчание Йонас. – Чур, стыкаться будем вон на том газоне. Там бархатцы, в них валяться приятнее. И я бью первым – как и положено нацистскому агрессору. Только сразу наповал. Идет, очкарик?
– Да пошел ты, – огрызнулся Кевин и надулся.
– Как дети малые, – с укоризной сказал Питер и пошел к прилавку выбирать себе напиток и сладкое.
Когда он вернулся, таща поднос с пончиками, любимым мороженым Кева, яблочным штруделем для Йонаса и тремя позвякивающими бутылочками кока-колы, ребята уже передумали драться и перешли на следующий уровень выяснения отношений.
– Да фигня этот твой футбол! – кипятился Кевин, подавшись вперед через стол. – Много ума надо, чтобы мяч пинать? Что он миру даст, а? Где прогресс?
– Прогресс – это здоровые, сильные люди, – приподняв бровь, монотонно гнул Йонас. – Если все уткнутся в книжки, то человечество скоро зачахнет. Но сперва превратится в общество тощих очкариков.
– Ты мои очки не оскорбляй, – гордо заявил Кевин. – Думаешь, футболисты твои очков не носят?
Йонас тихо затрясся от смеха, закрыв лицо ладонями. Питер поставил поднос на стол и подмигнул Кевину:
– Тесла мог запросто испепелить футбольное поле вместе с игроками. А футболисты влегкую затоптали бы Теслу. По-моему, они равны по крутости.
– Ты интересуешься Теслой? – спросил удивленно Йонас, убирая руки от лица.
– Да. Я о нем все знаю! – гордо объявил Кевин и подозрительно поинтересовался: – А ты что, слышал о нем?
– Да, мне отец про него
