– Не бойся, Офелия. Сейчас мы поедем домой, – спокойно пояснил он.
Фред Литтл похлопал его по плечу:
– Пойдем, Пит. Отдам тебе вещи, – сказал он.
На стоянке мистер Литтл выгрузил из багажника «дженсена» чемодан племянника, присел перед мальчишкой на корточки и тихо попросил:
– Пит, запомни, пожалуйста, очень простую вещь, которую почему-то очень сложно соблюдать по жизни. Человек – это не тот, кто способен победить или уничтожить любого зверя. Человек – это тот, кто способен победить зверя в себе.
– Я запомню, мистер Литтл. Спасибо вам.
Мужчина тепло улыбнулся, тая грусть в глазах.
– Она красавица, Питер. Станешь постарше и встретишь такую девчонку среди людей – не упусти, не будь дураком. Смотри, а вон и твоя мама. Все, Пит, беги. И будь здоров. Захочешь навестить нас с Терезой – мы будем счастливы тебя видеть.
Питер долго стоял, обняв чемодан, и смотрел, как маленький синий «дженсон» отъезжает прочь. Вот он выехал на оживленную улицу и заскользил в потоке машин, как рыба в стае, вот обогнул одно авто, другое, вот свернул за поворот и исчез. Мальчишка взял чемодан за ручку и медленно побрел туда, где его ждала мама, возле которой вилась миссис Донован и что-то рассказывала, обильно жестикулируя. Видимо, ябедничала на Питера, потому что лицо мамы было хмурым.
Встреча получилась прохладной.
– Почему ты не дождался нас у Литтлов? – спросила миссис Палмер.
– Дядя Фред сам предложил привезти меня на выставку, – бесхитростно ответил Питер.
– Неужели ты так отвратительно себя вел, что от тебя захотели скорее избавиться?
Питер промолчал. Вспомнил, что не сказал дяде Фреду «до свидания», и ему стало грустно. И очень неприятно, когда мама потрепала его по волосам. Обычно он воспринимал это как ласку, но не сегодня.
– Я думал, вы будете мне рады, – негромко сказал он в сторону, но его никто не услышал: мама переключилась на разговор с Вайноной Донован.
– Наша звездочка совсем не произвела впечатления? Хоть что-то хорошее нам сказали?
– Нет, Оливия, судьи остались разочарованы, описание выдали ужасное. Что к выставке не готова, плохо выдрессирована, вероятно, больна. И самое неприятное – «испытывает недостаток в понимании, потому негативно настроена к тренеру». Возмутительно! – громко фыркала миссис Донован, шагая к стоянке для грузовиков. – Будто я с ней по три часа в день не занималась! Будто не я вхожу в тройку лучших тренеров Великобритании и в пятерку – Европы! Оливия, я думаю, ей что-то в воду подсыпали.
«А я думаю, прав был тот старенький судья, который сказал, что Офелия сильно подавлена из-за недостатка общения», – зло парировал про себя Питер. Ему сейчас хотелось только одного: залезть в кузов тряского пыльного грузовика, сесть возле бака, в котором перевозят Офелию, и опустить руку в воду. Чтобы наощупь найти ладонь русалки, пощекотать дружески и переплести свои пальцы с ее.
Каково же было удивление мальчишки, когда вместо грузовика он увидел сверкающий никелем «Посейдон» – отцовскую новую машину для перевозки русалочки. Возле цистерны длиной с большую комнату уже суетились рабочие. Вдвоем они переложили опутанную сетью Офелию с тележки на платформу сбоку машины, отец Питера высунулся из кабины, удовлетворенно кивнул, и платформа пришла в движение, поднимая рабочих и русалку на цистерну. Мужчины несколько минут возились, раскутывая Офелию и напрочь игнорируя предложения Питера помочь. Потом послышался громкий всплеск, и в подсвеченной солнцем сквозь окна воде замелькал знакомый силуэт. Мистер Палмер опустил платформу с рабочими на землю, вышел из кабины и, сдвинув два рычага, отправил платформу под дно «Посейдона».
– Ух ты! – искренне восхитился Питер. – Какая автоматика! Пап, ты просто гениальный конструктор!
Леонард Палмер гордо улыбнулся, и мальчишке стало легче. Очень хотелось поскорее забыть безобразный диалог отца с дядей Фредом и еще сильнее – вечер перед отъездом Питера к Литтлам. Хотелось, чтобы все было как прежде. Чтобы мир, футбол по вечерам у приемника, пикники по выходным, прогулки верхом…
– Полезай в кабину, оттуда русалку отлично видно, – распорядился отец и, подхватив чемодан Питера, пошел к «Силвер Клауду», возле которого скучно курил Тревор.
Всю обратную дорогу Питер смотрел на Офелию. Окна, опоясывающие цистерну «Посейдона», давали хорошее освещение и позволяли наблюдать за тем, что делает русалочка. Половину дороги она проспала, свернувшись среди белоснежной кипени своих одежд и покачиваясь в толще воды напротив кабины, где ехал Питер с отцом. Потом, когда семья остановилась пообедать в придорожном кафе, Офелия проснулась и с интересом рассматривала мир по ту сторону окон. Питер быстро съел купленный ему бутерброд, запил его чаем и засобирался к цистерне. Слушать бесконечный треп взрослых о том, какое несправедливое сегодня было судейство, не хотелось ни капли. Родители, миссис Донован и даже Тревор настолько увлеклись этой темой, что никто даже не спросил Питера о том, как тот провел время у Литтлов. Отец только с нажимом поинтересовался, не хочет ли сын извиниться перед миссис Донован. Тренерша неловко захихикала, жеманно улыбнулась и сказала, что пустяки и все уже забыто. Потому «нет» Питер произнес про себя и пошел прочь от кафе, пиная попадающиеся по дороге камни пыльными носами кед.
Русалка плавала взад-вперед вдоль окон и что-то с большим интересом рассматривала в стороне от дороги.
– Эй, привет! – помахал ей Питер. – Я пришел. Что там у тебя интересного, покажешь?
Офелия, довольная его возвращением, закружилась в воде, белые ленты спиралями вились рядом с ней. Питер посмотрел на испачканную травой и землей новую футболку с единорогами, держащими герб «малиновок», показал на себя:
– Вот, гляди: единороги. Ты говорила, что у вас таких не бывает. А у меня они есть.
Она заинтересованно вгляделась в рисунок, расправила уши и отплыла. Потом вернулась, покружилась и снова уплыла к окнам на противоположную сторону. Питер понял, что она пытается ему что-то показать, и обошел «Посейдон» вокруг. Офелия уже ожидала его там, где окна выходили на лесополосу за обочиной. Убедившись, что мальчишка смотрит на нее, русалочка указала куда-то ему за спину в сторону зарослей.
Питер долго вглядывался, но ничего не увидел, кроме густого кустарника и шумящих листвой деревьев. Он повернулся к машине, поглядел на Офелию, которая жадно припала к стеклу, развел руками:
– Тут только кусты. Что ты хотела мне показать?
Она упорно указывала на что-то позади него, волновалась. «Может, там зверь в кустах?» – насторожился было Питер, но тут же отогнал от себя эту мысль. Ну какой зверь рядом с шумным шоссе? Значит, не зверь, а что-то другое привлекло внимание Офелии.
Мальчишка присел на корточки и указал на пыльный кустик блеклых цветов у дороги:
– Ты это показываешь?
«Нет», – качнула головой русалочка и снова протянула руку. Питер задумался. Там, куда она показывала, не было ничего такого, на что можно было бы обратить внимание. Но ведь что-то
