Потупив удрученный взгляд, Лиза не хотела вступать в спор, однако слова так и вертелись на языке, поэтому она прошептала:
– Не думаю, что добро и зло вообще реальны. Есть только точка зрения, чужое мнение и желания. Ты хочешь помогать людям, Илона, ты помогаешь пациентам, в то время как кто-то другой видит в этом лишь неприемлемое сочувствие убийцам.
Медсестра промолчала, и вид у нее был не оскорбленный или обидчивый, а более задумчивый. Она неотрывно смотрела на собеседницу с нескрываемым беспокойством, от которого Лизе стало не по себе, будто светло-голубые глаза прожигали ее душу насквозь, видели боль, камнем висящую на сердце.
– Добро есть прощение, – подытожила медсестра. – Я соглашусь, у каждого свое понимание добра, но оно схоже в некоторых смыслах. Многие говорят, что я лицемерна, и не спорю, так оно и есть. Я верю в то, во что верю, и мне не важно чужое мнение.
– Даже твоим родным?
– Мой жених меня поддерживает.
– Работу в дурдоме? – Ухмыльнулась брюнетка, обведя растерянным взглядом палату.
– Он военный, мы познакомились с ним в Афганистане, я работала медсестрой в полевом госпитале. Мы спасли друг друга, там… там было трудно за что-то удержаться, понимаешь?
Илоне было между двадцатью пятью и тридцатью, а за свою жизнь она успела побывать на войне, спасти жизни десятку людей, обзавестись семьей, при этом сохранив рассудок и чистое сердце. Во всяком случае, она не унывала, и ее улыбкой можно было лечить людей.
Лиза невольно задалась вопросом, а чего достигла она к своим двадцати шести годам? Выплатить ипотеку и надрессировать болонку? Бросить любимое дело ради карьеры тестера в крупной IT-компании? Какая порой разница бывает между людьми одного поколения, живущими в разных условиях.
– Ладно тебе, не вешай нос. – Заметив, что Лиза загрустила, Илона воодушевленно похлопала ее по плечу. У девушки не оставалось шансов, как улыбнуться в ответ. – Могу сказать, что если будешь держаться в том же духе, то покинешь это место через два-три месяца. Так что… крепись…
Пациентка искренне верила в наставление медсестры, пусть ее оптимизм слегка раздражал, но она готова была воспрянуть духом. Илона улыбалась, но секундой позже глаза расширились в испуге, когда она посмотрела за плечо собеседницы. Неожиданная перемена настроения удивила Лизу, хотя она старалась не дергаться и не подавать вида, что заподозрила неладное. По правде сказать, ей стало не по себе, будто у нее за спиной стоял призрак, и голос разума шептал «не оборачивайся». Медсестра долгое мгновение в напряжении, хмурым взглядом буравила пространство позади, и миг затишья прервала звонка трель.
– Ой, извини, – вернувшись к обычному состоянию, Илона потянулась на пояс к пейджеру.
Воспользовавшись заминкой, Лиза обернулась, однако ничего подозрительного не увидела, даже тени за окном приятно играли с солнечными лучами.
– Прости, мне надо идти, – облизав губы, вздохнула Илона. – Меня вызывают в другой блок.
– Да, хорошо, – не стала задерживать ее брюнетка, и как только медсестра попрощалась с ней, невольно почувствовала себя неуютно.
Палату освещали чистые лучи солнца, прохладный ветерок залетал внутрь, и несмотря на спокойствие позднего утра, Лиза уже не находила в нем наслаждения. Ей хотелось верить, что Илона увидела паука на стене или испугалась игры света. И тем не менее девушка предпочла не оставаться здесь в одиночестве, покинув комнату как можно быстрее.
1 мая. 12:03
Франция, лечебница «CygneBlanc».
Здесь не только стены выглядели пугающе, но и свет словно боялся этого места. Блок С1 первое время работы в CygneBlance пугал Илону до ужаса, она смотрела на него из окна административного здания, представляя удаленной крепостью зла и безумия. По ночам оттуда доносились душераздирающие крики, пока доктор Новак не пустил в оборот новую методику. Вот уже чуть больше полугода больницу окутывала относительная тишина и покой, воспринимаемый более как шторм перед бурей.
Многие пациенты уже не возвращались в палаты, врачи ставили в их картах последний штамп, и смерть окончательно забирала о них воспоминания. Но помимо гибели преступников не меньшее подозрение вызывали увечья, появляющиеся на их телах. Мужчины постепенно сходили с ума, и медикаменты никак не способствовали выздоровлению.
Кого-то уже не спасти…
– Как думаешь, что на этот раз приключилось?
Следуя бок о бок вдоль просторного коридора, ведущего к блоку С вместе с медсестрой, которую также добавили в контакты «экстренных вызовов», Илона перевела на нее задумчивый взгляд. Невысокая шатенка, чьи пышные бедра обтягивал белоснежных халат, вертела в руках пейджер, изучая его сквозь тонкие линзы очков. Несмотря на полноту, она была симпатичной женщиной с мягкими губами и легкой россыпью веснушек.
– О чем ты, София?
– Ну, как «о чем»? – Убрав, наконец, устройство в карман халата, женщина раздраженно цокнула. – С чем еще таким не могут справиться мужики?
– Опять ты бунтуешь…
– Меня просто берет негодование, что нас, беззащитных медсестер, отправляют сюда унимать буйных пациентов. Мужикам, конечно, такое дело лень доверить. У меня и своей работы полно.
– На нас они не так остро реагируют.
– Сраные извращенцы и насильники…
Илоне не могла поспорить с Софией относительного того факта, что после каждого подобного вызова хотелось принять душ и смыть с себя неприятные воспоминания, очиститься от губительной энергетики этого места. Но если шатенка постоянно воспринимала все в штыки и видела в обязанности каторжное наказание, то Илона не видела в этом ничего плохого. Они выполняли свою работу, и для большинства заключенных образ женщины являлся успокаивающим, они не видели в медсестрах опасности, что способствовало налаживанию контакта. А, значит, социализации и выздоровлению. Если таково вообще возможно для них.
Отметившись на пункте охраны, девушки прошли в блок С, где остановились и проверили свои пейджеры. Разделяться запрещала политика безопасности, поэтому в камеры они заходил вместе, пока у дверей дежурила пара санитаров.
– Ну что, красавицы, к кому на этот раз пришли погостить? – Полюбопытствовал один из мужчин, с доброй ухмылкой посмотрев на гостей.
Илона приветливо улыбнулась в ответ, в то время как София, не отрывая взгляд от пейджера, отмахнулась:
– Не видать тебе от меня ласки, Эрик. Дома меня ждет муж и двое спиногрызов, поэтому открывай камеру и не трать мое время.
– Ты, как и всегда, само очарование… – Разочаровано вздохнул санитар, покачав головой и бодро уточнил: – У нас тут четверых привели с процедур. С которых начнем?
– Пойдем по порядку, – предложила Илона
Не встретив возражений, блондинка направилась к первой из палат, указанных в списке. После процедур многие пациенты вели себя неадекватно, приходилось успокаивать их, возвращать в состояние нормы, каким бы шатким оно ни было.
Санитар
