– Да гвозди бы делать из этих людей, – прошептал я, утирая холодный пот.
– Ну а дальше всё просто, – развёл руками Этторе. – Маги воды якобы разбиты, одержимость Серёдкой увеличивается, а если кто и не одержим, того увлекает общая масса. Оставалось только дать крепкий и яростный бой, предварительно приняв бригаду морпехов и энное количество магов воды. Вроде как мы их приютили, дополнительная дразнилка для тех, кто сражался в первую очередь с водными. Втянув врагов в бой по заранее заготовленному плану, мы разожгли одержимость их начальства и дали нашим союзникам время стянуть все свои силы в единый кулак. Видел же столбы воды? Это не притворные поддавки, которые были до этого, теперь маги воды дерутся всерьёз. Радоваться пока рано, но в целом… в целом всё. Маги воды безраздельно владеют Внутренним морем.
– Но ведь не только они были силой на море, – возразил я.
– Пираты частично перебили сами себя, частично бежали, остальных дочистят. Мелкие государства разбиты рейдами, и им не дадут подняться. Во имя победы над водными маги с источником вывели в море все свои корабли. Если что и осталось из флотов, то мелочь, которую водные теперь без труда передавят по отдельности. Всё как и хотели метаморфы: никто не выходит в море, сидят по углам. Только в исполнении магов воды такой подход означает что?
– Что? – тупо повторил я.
– Что водные будут бить врагов поодиночке, кого захотят и куда захотят, и за оставшиеся циклы никто не успеет подняться и дать им отпор! Джейх, мы сделали это! Фактически завоевали мир и будущее Серёдки вот этими руками! – Этторе счастливо рассмеялся, вертя перед собой руками. – И твой вклад просто неоценим! Жди, водные тебе поставят ещё статую из золота высотой в сто метров! Твои беспилотники и вклад в операции с серьгами и Гвидо – да это стоит любой статуи!
Я стоял с самым озадаченным видом, переваривая такую трактовку и, самое главное, новости о близкой победе. Подобная концепция никак не хотела укладываться в уставшей голове, и казалось, что я в бреду. Пока пытался переварить и осмыслить, посыпались сообщения о прорывах.
– Враги наступают! – крикнул я Этторе.
– Тогда снова в бой, Джейх! Покажем им, как сражаются маги Серёдки!!! – Этторе с воодушевлением вскочил и полез за рупором-кричалкой.
Халк сфланировал на мостовую, как стальной ангел возмездия. Руки сразу трансформировались в лезвия, во все стороны захлестали тросы с гарпунами, ударили струи огня. Моментально убив дюжину солдат, Халк пошёл в наступление. Я с натугой раскидывал тела, оттаскивал разломанных роботов, хрипя и задыхаясь.
– Надо… чаще… ходить… в спортзал! – просипел я, оттаскивая ещё одного. – Агнесса! Агнесса!
Без сознания, но вроде жива. Завалили телами, побоище, похоже, было ещё то. И тут мою левую ногу пронзила острая боль. С удивлением я посмотрел на «пса», сомкнувшего челюсти на моей ноге. Отдал приказ, заставив робота замереть, но механизм заело. Поэтому я нагнулся разжать челюсти и пропустил удар. Успел уловить краем глаза движение, даже руку вскинул, но это было ни о чём. Один из вражеских солдат, спасаясь от Халка, отступил через развалины по краю улицы и наткнулся на меня. От души рубанул мечом, тут же добавил ещё и побежал куда-то дальше, явно ничего не соображая от паники. Я упал на Агнессу, заливая её кровью и от боли теряя сознание. Глупо. Ведь мы же победили?! Как так? Обидно…
– Джейх! Джейх! – кричал чей-то голос. – Джейх, не умирай!
– Тащите его! Ты, хренова железка, слушай меня! – бас.
– Это бесполезно! Я сама его отнесу! – тоненький женский.
– Проклятье!
Ветер в лицо. Боль. О-о-о, какая боль! Ещё никогда за все двадцать лет меня так не ранили.
– Держись, Джейх! Всё будет хорошо! – закусив губу, плачет Симона и куда-то с огромной скоростью летит.
Симона? Откуда? Я же так ни разу её и не видел после Медхайва.
– Симона, – попытался сказать я, но вышло только булькание.
– Держись!
Темнота…
– Спасите его! Вы можете, я знаю!
– Ты знаешь закон, – грустный голос.
– Жизнь за жизнь – это справедливо, да, я знаю! – кричит Симона. – Готовьте ритуал, я отдам её!
– И это применимо только к немагам, – продолжил грустный голос.
– В нём кровь нашего брата, – ещё один голос.
Открываю глаза. Нет, это не Чезаре. Какой-то другой юканец.
– Быстро, ритуал! – командует он.
Жрецы Юканы хватают меня и тащат. Каменные потолки, храм Юканы? Алтарь и ритуал, жаль, что я никогда не заходил в храм Юканы, нельзя было. На соседнюю плиту кладут Симону, и жрецы синхронно вонзают нам в грудь ножи. Юканец встаёт между алтарями, положив руки на рукояти ножей, и сознание покидает меня.
– Да исполнится воля Матери, – доносится напоследок голос юканца.
Эпилог
Я стоял в парке и озирался. Прошло двадцать лет, а здесь, в парке, всё такое же! Только выгляжу я как последний бомж, вон, прохожие брезгливо обходят стороной, а так все по-прежнему. Душный летний вечер, автомобили, смог, люди, всё та же вечерняя Алма-Ата, ставшая за двадцать лет полузабытым воспоминанием. Машинально потёр руку и бок, но там всё было в порядке. Рана излечилась бесследно.
Огромная, непостижимая сила заполнила храм и вошла в меня. Она не разговаривала со мной, просто вкладывала знание, как наливают в стакан воду. Жизнь за жизнь и отправка домой, с преобразованием. Частичка крови Чезаре, некогда влитая в меня, разрослась и заполнила тело. И вот теперь я дома, сохранив при себе все знания, полученные в мире Юканы, весь опыт и заполучив одно из свойств юканцев. Теперь я ощущаю не только выхлопы автомобилей, запах духов и шашлыка, но и аромат техники и вонь несправедливости, образно говоря. Мир вокруг насыщен техникой и несправедливостью, это ощущалось почти физически, всем телом.
Мимо проходил дядька, разговаривающий по мобильному, и я не удержался, связался с телефоном. Почти тут же отключился – сердце заколотилось как бешеное. Двадцать лет на Юкане, а здесь прошёл всего лишь год?! Ровно год, если уж буквоедствовать. Как теперь объяснять, что я пропал на год, постарел на двадцать лет и выгляжу на свои сорок пять? Хотя о чём это я?! Расхохотался, вскинув руки к небу. Ничего не поделаешь, воину справедливости и техномагу Джейху придётся начать свою новую жизнь с подлога, сделав себе новые документы.
Но вот потом… потом я точно развернусь во всю силу, не сдерживаемую искусственными запретами.
Покойся с миром, Симона, уж я позабочусь, чтобы твоя жертва не была напрасной!
