Створки наконец распахнулись, и Максим сделал приглашающий жест.
– Прошу в нашу главную лабораторию.
Он явно издевался, демонстрируя показное дружелюбие, что по отношению к связанному бывшему другу выглядело со стороны довольно мерзко. Тем более что, судя по всему, Максим вёл Богдана на верную смерть. Да уж, людям свойственно меняться со временем. Проходят годы, глядишь – а перед тобой словно другой человек. Лицо вроде то же, а – другой. И крайне редко бывает, что этот другой лучше прежнего. Гораздо чаще случается наоборот…
Такие мысли бродили у Богдана в голове, когда он шел мимо приборов разных размеров и совершенно непонятного назначения. Некоторые громадные панели с кнопками, стрелками, рычагами и индикаторами поражали размерами, другие удивляли обилием проводов и трубок, по которым текли разноцветные жидкости. Третьи были вообще ни на что не похожи – какие-то сферы, висящие в воздухе, возле которых колдовали люди в белых халатах с совершенно безучастными лицами.
Да уж, это было истинное царство науки… которая не останавливалась ни перед чем во имя достижения результата.
Пройдя еще немного дальше, Богдан увидел жуткую картину.
Возле одной из стен стоял автоклав в виде колонны высотой метра два, заполненный какой-то жидкостью на три четверти. Внутри этого стеклянного гроба находился огромный человек с гипертрофированной мускулатурой, туловище которого было рассечено вдоль, от шеи до паха. Внутренности несчастного, выпущенные наружу, свободно плавали в жидкости. Причем они работали! Легкие сокращались, сердце билось, кишки судорожно подергивались. Живой анатомический атлас с глазами, полными боли. Несчастный проводил процессию взглядом, от которого у Богдана мурашки побежали по коже…
Но это было еще не все.
Далее стоял ряд похожих колонн, внутри которых тоже находились люди…
Люди ли?
Вряд ли.
Скорее, чудовища, в которых их превратил безумный гений, что шел сейчас рядом с Богданом, улыбаясь, словно ребенок, который снова оказался в комнате, заполненной его любимыми игрушками.
В одной из колонн плавал монстр, одновременно похожий и на человека, и на осьминога. Лысая пупырчатая голова, глаза без век, рот с окостеневшими губами, больше похожий на клюв. Конечности гибкие, длинные, покрытые бляшками, смахивающими на присоски.
В другой находился донельзя исхудавший человек, похожий на живую мумию. Кожи на нем не было, живой скелет словно веревками был опутан тощими мышцами. Видимо, с данным экспериментом были какие-то проблемы, так как тело несчастного покрывали множественные язвы и нарывы.
Там было много других колонн, но Богдан больше не стал разглядывать их содержимое, предпочтя смотреть себе под ноги.
– Раньше ты был менее впечатлительным, – заметил Максим. – Что делать, наука требует жертв. Сейчас в стенах моего научного комплекса страдают единицы, но зато потом миллионы людей смогут позволить себе улучшения, о которых они даже мечтать не могли! Свободно плавать в глубинах океана, летать без помощи механизмов, подобно птицам, мгновенно изучать иностранные языки – да что языки? За один короткий сеанс получать разом все знания человечества! Наш мозг способен вмещать невообразимое количество информации, а мы пользуемся лишь жалкой его частью…
– Фашисты примерно так же рассуждали, когда проводили свои исследования на заключенных концлагерей, – сказал Богдан.
Улыбка сползла с лица Максима.
– Вот только не надо мне мораль читать, – произнес он голосом, из которого моментально испарились все нотки показного дружелюбия. – Люди ежедневно убивают тысячи животных ради еды, вырубают леса, отравляют природу технологическими отходами. И никто не вспоминает о загубленных жизнях. Но сто́ит только над одним из них провести научный эксперимент, как сразу поднимается морализаторский вой – как же, на представителя вершины пищевой цепочки посмели посягнуть.
– У каждого убийцы есть свое оправдание, – сказал Богдан. – Один мир зачищал от тех, кто, по его мнению, не достоин жить, второму просто нужны были деньги, третий научный эксперимент проводил ради блага всего человечества. И сколько бы слов ни было сейчас сказано, всё равно ты садист и убийца.
– Пусть так, – пожал громадными плечами Максим. – Мне всё равно, что обо мне думают другие. У меня никогда не было желания бесцельно убить кого-то. Поверь, я буду только счастлив, если после сегодняшнего эксперимента ты останешься в живых.
Аллея автоклавов с ужасным содержимым внутри наконец закончилась, и Богдан перешагнул порог зала, на первый взгляд напоминающего огромную операционную. Вдоль стен также было расставлено множество приборов, но центральное место в помещении занимал самый обычный хирургический стол. А еще здесь чувствовался едва уловимый сладковатый запах крови.
Максим тоже его учуял – и поморщился.
– Опять операционную плохо простерилизовали. Хотя сегодня это не столь важно. Резать тебя, друг мой, никто не будет. Но не могу обещать, что всё пройдет безболезненно. Скорее, сильно наоборот.
В зал вошли еще несколько человек в белых халатах. Максим сразу же стал по-деловому сосредоточен.
– Так, коллеги. Сегодня у нас решающий день. Приготовьте всех оставшихся выживших и, разумеется, тех двоих, что были захвачены сегодня. Если пациент погибнет во время сеанса, сразу же начинаем работать с остальными по очереди. До победы… либо до тех пор, пока биоматериал не закончится. Всем всё понятно?
– Так точно, Хозяин, – хором ответили вошедшие.
– Ну, что ж, приступаем, – потер руки Максим. – Так. Первого пациента фиксируем как обычно, остальных ввозим в операционную и держим наготове. В случае смерти первого придется действовать быстро. Ридер прогрет?
– Так точно!
– Отлично. Значит, начнем.
Богдана развязали под прицелом двух автоматов и заставили лечь на хирургический стол. Впрочем, сталкер не особо сопротивлялся. Он наблюдал за Максимом, который подошел к большому сейфу в углу операционной, приложил глаз к окошечку в бронированной дверце и, когда та отворилась, вытащил оттуда нечто, похожее на черную противопехотную гранату.
– Как тебе? – улыбнулся Максим, обращаясь к Богдану, которого автоматчики уже привязывали к столу. – Уникальная вещь. Результат попытки синтеза сто двадцать шестого элемента таблицы Менделеева, предпринятой французскими учёными из Института ядерной физики Орсэ в тысяча девятьсот семьдесят первом году. Для всего мира было объявлено, что эксперимент не удался. Но миру и не обязательно знать некоторые вещи. Например, про то, что есть теоретическая возможность мгновенной передачи огромных объемов информации напрямую в человеческий мозг. Которую мы пытаемся осуществить практически. К сожалению, пока неудачно. Но надеюсь, что сегодняшний день изменит всё.
Повернув голову, Богдан видел, как Максим подошел к огромной приборной панели, занимавшей всю стену, и бережно вложил «гранату» в выдвинувшееся из нее круглое гнездо, которое немедленно уехало обратно в недра электронного гиганта.
– На этой матрице записаны все знания человечества на данный момент времени, – с некоторой грустью в голосе произнес Максим. – Надеюсь, что записаны. По крайней мере, об этом сообщают наши
