- Красавчик, – с гордостью отвечает Назар, улыбаясь, будто ему только что удалось сбежать из психушки.
- А, по-моему, вы здесь все каблуки, – противно смеясь, пищит Голицын, и тут же три пары глаз врезаются в него.
Нет, все-таки зря я его позвал. Подсознательно чувак меня до сих пор бесит.
- Ты кто такой? – возмущенно спрашивает Суханов. Кажется, его больше всех задело заявление лопоухого.
- Я…
- Он Никольской стаканом в глаз заехал, – поясняю, чтобы друзья поняли мотивы моего приглашения. Они-то уже в курсе плана.
- А-а-а, – в один голос мычат они.
- Смертник, – расслабляется Назар и снова в кресле разваливается. – Вот даже стебать не буду. Никольская и так от тебя мокрого места не оставит.
И тишина.
Вот так, в один момент все взяли и замолчали. Как будто только что и не катили друг на друга бочку. А тут… В конце концов, мы не так часто собираемся вместе, чтобы, встретившись, заткнуться.
- Мамаев вчера звонил, – говорит Корней. - Спрашивал, когда мы соизволим к нему приехать.
- Так и сказал?
- Нет, это же Глеб. Спросил: когда он сможет увидеть наши унылые морды, чтобы еще раз убедиться, какой охрененной жизнью он живет. У его мартышки концерт скоро.
- Рванем через неделю.
Я каблук? Ни хера я не каблук.
- Да! Чисто мужской компанией. Кто, вообще, с девчонками летит в Амстердам? Одни поедем.
Смотрю на парней, конечно, ликование на лице изображая, а сам прикидываю, под какой замок Пантеру закрыть, чтобы она не вздумала в этот момент на улицу выходить? Замок поможет? Вряд ли. Она стену проломит.
Пф-ф-ф. Нашел о чем париться. Так и скажу: дома сиди, пока я буду бродить по улицам из красных фонарей. Если я ей так ляпну, она проломит не стену, а мой череп.
- Конечно одни. – Хрен я вслух свои мысли озвучу. – Свой самовар должен оставаться дома.
- А, по-моему, без баб вы и до туалета дойти не сможете.
Нет, Голицын просто нарывается на неприятности.
И ему похер, что три мужика кулаки сжали и косятся на него. Сидит, на диване развалившись, и кайфует.
- Я верю, что он друг Никольской, – размышляет вслух Сухой. – В её стиле так людей обманывать. Спелись, блин. Гуляев, куда ты попал?
Ответить не успеваю, как звонит внутренний телефон клуба.
- Евсей, тут парень какой-то пришел, – говорит охранник. – Тебя требует.
- На обезьяну похож?
Секундное молчание в трубке.
- Есть немного.
- Эх, Леха, ты только что назвал обезьяной сына прокурора города.
- Да я… - поперхнувшись, начинает оправдываться он.
- Выходной тебе дам за это.
Убираю телефон в сторону и на парней смотрю.
- Чуваки, он тут. Не посрамитле честь мою, не дайте лукавому…
- Да заткнись ты уже. Мы поняли. – Они выходят, но, гады, не забирают с собой умника Никольской.
- Что поняли? – очухался Голицын, - Куда все? Евсей, что случилось?
- О, я придумал тебе задание, – ржу, аплодируя себе стоя. – Дуй на бар и скажи, чтобы тебе дали как можно больше стаканов. Когда дам команду, кидай в того, на кого пальцем ткну. Понял?
- Евсей, какого черта? Я ничего не понял. Что делать надо?
- Прячься. Именно сейчас Погорелов не должен увидеть твою трезвую морду.
Выпроваживаю ушастого из кабинета и закрываю за ним дверь. Хватаю в руки телефон и быстро набираю смс пантере: «Зародыш здесь».
Никто ведь не удивился, что он сюда приперся. Тактика – недоумка. Было сразу понятно, что неспроста он пати решил организовать у меня под боком. Я бы, может, и начал переживать, будь это все сюрпризом. Типа никто не в курсе, а тут бац - и клуб новый появился. Но нет же. Погорелов не скрывался, а это означало, что мне предстоит с ним встреча, а следом я вляпаюсь в кусок дерьма, которое он бережно подбросил.
Хрен ему.
Слышу, как в зале заиграла музыка, и бодрый голос Назара, уже начавший веселить толпу. Скорее всего, Корней стоит рядом с ним, привлекая всеобщее внимание.
Когда дверь без стука открылась – игра началась.
Глава 39
Знаете, что халява с людьми делает?
Она их в стадо баранов превращает. Мерзко было смотреть на то, как толпа молодежи сломя голову перепрыгивали друг через друга и неслись в сторону выхода. В темноте, на минуточку. Я, вообще, сначала не поняла, каким чудом в лепешку не превратилась. Вроде секунду назад видела, как все несутся в мою сторону, бац, и я уже на улице возле отцовской машины стою, а рядом два рыцаря отдышаться не могут.
Ну, с рыцарями я, конечно, погорячилась.
Вряд ли в обычный день смогла бы так назвать Корнеева и Суханова.
- Никольская, позвони моей матери, – загнувшись в твердый знак, говорит Назар. – Запишись на прием.
Кто его мама?
Стоп!
- Сам ты жирный, – сверкаю глазами, вспоминая, что его мама - известный в нашем городе диетолог.
- Дань, ты слышишь? Никакой благодарности спасителям. А мы, между прочим, жизнями рисковали, на руки тебя поднимая. Вот и выполняй после этого просьбы друзей.
- Какие еще просьбы? – на автомате спрашиваю его, а сама смотрю на продолжающуюся эвакуацию.
- Евсей сообщение скинул, – поясняет Корнеев, самый разумный, на мой взгляд, из всей этой компании бывших мудаков. – Переживает. Смотри…
Он показывает мне свой телефон, где на экране виднеется текст: «Выведите Пантеру. Срочно!». Отправитель: мой Гуляев.
- Сонь, ты сейчас правда улыбнулась или у меня после забега с тяжелой ношей искры из глаз?
- А правда, что тебя девушка бьет?
Парни переглянулись между собой, наверно гадая, кто же мне спалил эту информацию.
- Как думаешь, - продолжаю, - что она с тобой сделает, когда узнает, что кое-кто в Амстердам собрался?
Эй, опять в гляделки играют. Ну не взрослые парни, на которых девчонки слюни пускают, а малые дети из ясельной группы мокрых памперсов.
- Не-е-е, – в один голос утверждают они. – Гуляев не мог бы.
- Что? Рассказать мне о ваших разговорах?
- Друг её! – щелкает пальцами Корней.
- Фу таким быть. Так и передай ему.
Он мой должник. Нужно же было в обычном синяке выгоду найти. И тем более, подумаешь, сдал их. Чего сразу фукать? Ромка мой друг. Лучший причем. Поэтому неудивительно, что мы переписывались, когда они там в кабинете мечтали о незапланированной поездке. Мне-то по фиг, Евсейка свободен в своем выборе, да и я не вижу ничего в этом плохого. Но… Если Назару за бинокль влетело, за разговор влетит тем более. А после того как он меня толстой обозвал, мне сразу же захотелось познакомиться с его боевой девушкой.
- Ты на крючке, Назарчик. Одно неверное
