— Пацаны, вы тоже в первый отряд?
— Да… только сейчас приехали… — протянул Яшка.
— Меня Костей зовут. Я местный, из Зареченска. А это, — он кивнул на ребят, — Славик и Димон.
Мы пожали друг другу руки.
— Сегодня после ужина пойдем на футбольное поле. Я собираю лагерную сборную, посмотрю, что вы из себя представляете…
— А ты чего тут раскомандовался? — удивился Андрюха, — староста отряда что ли?
— Да нет… — пожал плечами деловой Костя, — я просто футбол люблю. А это уже ваше дело — будете вы участвовать в лагерной сборной или нет…
— А я пионербол больше уважаю, — честно признался я.
— Дурак ты. Футбол — это мировая игра. К тому же наши парни в сборной СССР скоро порвут всех на Чемпионате Мира. И знаете почему?
— Почему? — поинтересовался Яшка.
— Потому что игроки из капстран играют за деньги, а наши за Родину. За страну. Вот почему.
В коридоре послышались тяжелые шаги и в комнате появился невысокий плечистый мужичок с большими залысинами на голове. Белые шорты, футболка, и красный галстук на груди смотрелись на нем несколько карикатурно:
— Добрый вечер, ребята. Я Борис. Ваш второй пионервожатый. Смотрю, вы уже познакомились? Тогда дружно строимся на ужин…
Ужин мне совсем не понравился. Молочная рисовая каша, два кусочка темного хлеба и компот из сухофруктов. Этот рацион больше напомнил мне больничное меню. Когда мне было пять, я с отцом лежал в больнице, и кормили примерно так же.
— Этот наш пионервожатый странный какой-то… — пробурчал Андрюха, — видели, у него на руке татуировка «Алекс», а самого почему-то Борисом зовут.
3. Соколы Ильича
Спозаранку над сосновым бором разливался звук пионерского горна.
— Мальчишки, подъем! — носилась по корпусу энергичная Лена, бросая подушками в ребят, не желавших вставать. — Быстренько выходим на утренний кросс!
Я бежал вслед за пионервожатой, наблюдая за ее округлыми ягодицами, обтянутыми в синие спортивное трико и мне хотелось так бежать еще и еще, хоть до самого обеда…
На лесной опушке мы сделали зарядку, и построившись, направились по грунтовой дороге обратно в лагерь.
После завтрака мы собрались на пятачке, возле Штаба. Пионервожатый Борис, с немного распухшим лицом, поинтересовался:
— Ребята, как наш отряд назовем?
— Может, «Орленок»? — предложила чернявая Аня, самая крупная девочка из нашего отряда.
— «Красногвардейцы»! — рявкнул Яшка.
Вожатый задумался, почесав подбородок:
— Так уже второй отряд назвали.
— Предлагаю «Соколы Ильича», — тихо сказал Андрюха.
Довольный Борис звонко хлопнул себя по коленке:
— Отлично! Вот так и назовем! А теперь давайте придумаем веселую речевку.
Вскоре весь пионерлагерь столпился у летней сцены клуба, где проходил конкурс на лучший пионерский девиз. Неожиданно для всех, наш отряд занял первое место, с бодрой речевкой:
Когда идем в строю, плечо к плечу,Неся наш красный флаг из кумача,Мы знаем — нам любое дело по плечу,Готовы жизнь отдать заветам Ильича!Андрюха гордился, что сам сочинил эту речевку, а директор Валентин Петрович Загорулько лично пожал ему руку, и сказал, что Андрюху точно ждет блестящее будущее. После конкурса ребята разбрелись по территории лагеря. Я сел на скамейке, возле корпуса, полистать журнал «Костер». Вдруг сзади кто-то зарядил мне щелчком по уху. Я резко обернулся — и увидел футболиста Костю:
— Сокол, хорош зрение портить. Пойдем лучше где-нибудь подымим…
Мы зашли за угол столовой, и спрятались за бетонными кольцами.
— Вовка, ты скажи, у тебя баба-то дома есть? — Костя расслабленно выдохнув дым через ноздри.
Выбив щелчком пальца сигарету из пачки, я неторопливо закурил:
— Баба? Есть конечно…
Я вспомнил о Наташе Смирновой. Симпатичная, глазастая девочка с короткой светлой челкой, мне очень нравилась. Она жила в соседнем дворе и училась в параллельном классе. Пару раз я проводил ее домой, и даже пообещал взять Наташу в поход на плотах по Ахтубе. Она всегда смотрела на меня огромными голубыми глазищами, и смеялась, когда я что-то рассказывал. А я ведь, скотина такая, даже не попрощался с ней, когда уехал в пионерлагерь…
— И у меня тоже дома баба есть… И не одна, — Костя затушил окурок об подошву ботинка. — А здесь, как посмотрю — одни коряги. Ну, кроме нашей Леночки, конечно… Знаешь, что Борис про нее сказал? «Она недоступна, как холодный Эверест…»
— Почему же Эверест недоступен? Его покоряли, и не один раз…
— Ну, попробуй… Лена парня ждет со службы, моряка Балтийского флота.
— И откуда ты, Костик, все знаешь?
— Я после обеда сам ей конверт от почтальонки передал. Вот так-то.
Вечером, перед отбоем, Лена обошла все комнаты в нашем корпусе, пожелав ребятам спокойной ночи.
— Лучше бы она не приходила перед сном… — проворчал Яшка, скрипя пружинами на кровати, — опять всю ночь одеяло будет колом стоять…
— А ты лысого погоняй в сортире и все пройдет… — посоветовал Андрюха.
— Слышь, придурок, я такой ерундой не занимаюсь… — пробурчал Яшка и отвернулся к стене.
На следующий день начальник пионерлагеря, Валентин Петрович Загорулько, пузатый и с огромной лысиной, собрал всех на линейке, объявив официальное открытие летней смены. Физрук Юра торжественно поднял на флагштоке красный флаг СССР и мы, вытянувшись в струну, замерли под торжественное звучание гимна Советского Союза. Огромная жирная муха неожиданно села на лысину Петровичу, во время исполнения гимна, но он даже не шелохнулся, замерев как солдат на посту.
После линейки Валентин Петрович выбрал пятерых самых крепких ребят из нашего отряда, и повел на хоздвор. Возле высоких ворот кирпичного склада притаился «Зилок» с высокими бортами.
— Ребята, вы знаете, что в нашей стране катастрофически не хватает металлолома? — тихо спросил начальник лагеря. — А нужно ведь строить новые самолеты, корабли и ледоколы…
— Наша школа весной двадцать четыре тонны металлолома сдала, — похвалился Костя.
— Молодцы. На этом складе, ребята, находится разный хлам. Вам нужно отобрать металл и погрузить в самосвал.
Он поманил пальцем водителя в кепке:
— Антон, ворота открой, и въезжай прямо в склад, чтобы пацанам недалеко было таскать.
Озадачив нас, Валентин Петрович ушел обратно, в Штаб.
На складе действительно было навалено много всякого хлама. Мы выбирали обрезки труб, уголки, старые чугунные батареи, металлические бочки — и все грузили в самосвал.
— Покурите хоть, пионерия… — удивленный водитель заглянул в кузов, — ну вы даете, за два часа почти полную машину закидали…
Мы зашли за угол склада и закурили. Среди нас не дымил только Андрюха. Он был и так маленького роста, и боялся, что от табака вообще перестанет расти.
— Интересно, в этих местах война проходила? — спросил Яшка.
— В соседнем хуторе немцы стояли. Это мне еще дед рассказывал, — проинформировал Костя. — Когда в Сталинграде их разбили, здесь по лесам фашистские банды еще до сорок четвертого прятались…
— А мы с братом прошлой весной два снаряда в поле нашли и в милицию сообщили. Про нас потом даже в районной газете писали, — похвалился Яшка.
— Ладно, пацаны, — скомандовал Андрюха, — покурили и айда работать, сами слыхали, что Родине металла не хватает…
Когда мы загрузили металлом кузов с верхом, пришел Валентин Петрович и завхоз Алексеевич,
