– Уберите! – рявкнул Стойкость, нервно посмотрев на дредноут. – Пока часовые не увидели!
Хотя они еще были неблизко, министр разглядел крупные фигуры мгалекголо, сторожей священного корабля и телохранителей сан’шайуумских жрецов, ведущих затворнический образ жизни. Не менее двадцати существ стояли на выступающих платформах справа и слева от шлюза. Увидев двух сан’шайуум, мгалекголо заняли оборонительные позиции; их рифленые доспехи темно-фиолетового цвета поблескивали в свете пульсирующих маячков.
Вице-министр неохотно вернул пистолет под мантию.
– Что заставило вас взять оружие? – прошипел Стойкость.
– Здравомыслие. На тот случай, если бы Сдержанность отверг наши новые условия.
– Что? Убил бы вас? – недоуменно проговорил министр. – На представлении собственных детей?
– Они в безопасности. Я ему больше не нужен.
Стойкость снова вспомнил, что работа Спокойствия требовала регулярных контактов с сангхейли. Похоже, подумал он, выходящая за пределы разумного страсть этой расы к личному оружию и чести передалась вице-министру, который горяч от природы.
– Думайте лучше. Ваша смерть вызвала бы вопросы, на которые у Сдержанности не нашлось бы ответов.
– Возможно. – Спокойствие пожал плечами. – Вы не видели его глаза.
– Зато вижу ваши. – Министр закипал. – И я вижу в них только непокорность и безответственность.
– Но…
– Помолчите!
Мгалекголо поворачивали голову, провожая глазами двух сан’шайуум, вплывающих в шлюз. У каждого часового был граненый прямоугольный щит и увесистое штурмовое орудие. И то и другое встроено в доспехи, являясь их неотъемлемой частью.
Другим расам Ковенанта такая конструкция могла бы понадобиться лишь для того, чтобы избежать нагрузки на ладони и пальцы. Но у мгалекголо не было рук. Хотя у них имелось нечто похожее на две руки и ноги, они могли иметь столько конечностей, сколько им требовалось. Каждый на самом деле являлся конгломератом существ, подвижной колонией гладких червей.
Сквозь просветы в доспехах на талии и шее Стойкость видел отдельных лекголо, вертящихся и группирующихся, образуя своего рода мышечную ткань. Красная полупрозрачная кожа червей отливала зеленым в мерцании трубок с воспламеняющимся гелем, которые выпускали либо огненные стрелы, либо испепеляющие струи.
– Сдержанность – глупец, – сказал Стойкость, когда они благополучно миновали часовых. – Я понимаю это, потому что он доверился вам. – Вице-министр хотел было ответить, но министр с напором продолжал: – Благодаря моей предусмотрительности ни он, ни другие иерархи ничего не узнали. Завтра они и рта не смогут раскрыть, когда мы объявим о наших намерениях совету. Но только если получим благословение оракула!
Стойкость повернул голову на длинной шее к вице-министру, и юноша, не выдержав его взгляда, закрыл глаза.
– Когда мы встретимся с Филологом, вы должны будете молчать. Заговорите, только когда я попрошу. Или, клянусь предтечами, на этом наше партнерство закончится!
Два сан’шайуум сердито смотрели друг на друга в ожидании, кто моргнет первым.
Неожиданно выражение лица вице-министра изменилось. Он надул губы, выражение лица стало сосредоточенным.
– Прошу простить мою непочтительность. – Язык больше не заплетался, лекарство наконец-то подействовало. – Министр, я, как всегда, в полном вашем распоряжении.
Стойкость дождался, когда Спокойствие поклонится, после чего расслабился в кресле.
Несмотря на громкие слова, министр понимал, что расторжение этого союза было бы нецелесообразно. Они проделали слишком большой путь, и вице-министр слишком много знает. Стойкость, конечно, может его убить, но это только усложнит решение единственной проблемы, ключа к которой он пока не подобрал. Эта проблема – отсутствие третьего сан’шайуум для триумвирата будущих иерархов.
Стойкость держал в памяти нескольких кандидатов, но посвятить кого-нибудь из них на этом этапе в план было бы неблагоразумно. Без третьего иерарха притязания заговорщиков покажутся менее законными. Но министр смирился с тем, что сделает выбор после того, как заявление будет оглашено. Это должен быть харизматичный сан’шайуум, который смог бы отвергнуть обвинения в преступном сговоре и амбициозности. И в качестве таковых министр был готов рассматривать пророка Терпимости или пророчицу Долга. Подобные переизбрания небеспрецедентны. Но если сохранение на троне одного из иерархов может способствовать более спокойной смене власти, то в долгосрочной перспективе такое решение неидеально. Даже у самых закаленных политиков остается в душе обида. Лучше убрать все фигуры с доски и начать новую партию.
На дальней стороне находился вход в ангар дредноута. Гигантский лепестковый люк был почти закрыт, остался лишь небольшой семиугольный проход в центре. Два последних мгалекголо охраняли это узкое место, находясь на мостках, которые поднимались с находящейся далеко внизу палубы. Часовые имели два плечевых шипа – колония обладала таким большим населением, что не умещалась под одним доспехом. Шипы заскрежетали, когда разделенная колония заработала, устанавливая личности и должности пророков. Потом пара разошлась с низким скрипом – этот звук издавала эластичная плоть червей, связывающихся узлами и распутывающихся внутри брони.
Ангар представлял собой огромное треугольное помещение под сводом. В отличие от обесцвеченной наружной поверхности дредноута, стены здесь в свете бессчетных голографических глифов отливали как отшлифованная до зеркального блеска бронза. Глифы, пояснительные и предупреждающие символы, выстроенные в плотные вертикальные ряды, парили у маленьких отверстий в наклонных стенах ангара. И хотя Стойкость знал назначение дыр, он никогда не видел, чтобы они использовались.
Рядом с отверстиями плавали сотни хурагоков. Щупальца луковицеобразных существ казались длиннее обычного. Но это объяснялось тем, что они держали отдельных лекголо и либо заталкивали червей в отверстия, либо доставали оттуда. Министр уставился на четырех хурагоков, которые с трудом вытаскивали особенно толстого червя из отверстия. Затем его отнесли, словно пожарная команда – шланг, на баржу, где находились длинноволосые сан’шайуум в белых халатах.
Эти аскетические жрецы помогли хурагокам подать лекголо в цилиндрическое сканирующее устройство, а потом поместили его в одну из металлических емкостей на барже, в которой находилась его колония. Устройство снимало показания с микродатчиков внутри червя, которые собирали всевозможную полезную информацию, ползая по недоступным кому-либо другому процессорным каналам дредноута. Датчики не доставляли никакого беспокойства беспозвоночным, которые переваривали и извергали из себя крохотные приборы так же, как делали это со своей песчанистой пищей. Жрецы бесстрастно наблюдали за этим, хотя в прежние времена пророки смотрели на пищевые привычки лекголо с сердитым неодобрением.
Вскоре после образования Ковенанта эксперименты сан’шайуум с первыми копиями люминария дредноута вывели их на газовый гигант – планету в системе недалеко от дома сангхейли. Сан’шайуум надеялись найти кладезь реликтов и разочаровались, обнаружив только лекголо, обитавших на планетных кольцах. Но когда пророки поняли, что сделали наделенные интеллектом черви, они пришли в ужас.
Обледенелые камни, из которых состояли кольца, представляли собой фрагменты забытого сооружения предтеч, когда-то находившегося на орбите газового гиганта. А реликтов в камнях теперь не было по той причине, что лекголо на протяжении тысячелетий поглощали их – жевали и выплевывали, прорывая узкие извилистые норы. Странным представлялось то, что у лекголо имелись разные вкусовые предпочтения.
