«Но если старый шарлатан все же морочит мне голову, – размышлял Стойкость, наблюдая за Филологом, который оставил кресло и бессильно опустился перед оракулом на колени, – то он играет мастерски».
– Благословенный вестник странствия! – провыл Филолог, низко опустив шею и широко разведя руки. – Поведай нам о наших ошибках!
Глаз оракула потускнел. Несколько мгновений казалось, что он вернулся к своему долгому молчанию. Но вдруг засиял снова и спроецировал голограмму глифа Восстановления, записанного люминарием «Быстрого преобразования».
– ЭТО НЕ ВОССТАНОВЛЕНИЕ, – загремел голос оракула. – ЭТО ВОССТАНОВИТЕЛЬ.
Глиф медленно перевернулся, и его центральные фигуры – концентрические круги, один в другом, соединенные тонкой линией, – изменили конфигурацию. Прежнее расположение этих фигур напоминало часовой маятник. В перевернутом виде глиф походил на существо с двумя кривыми руками, сцепленными на затылке. Глиф сжался в размерах, когда голограмма увеличилась и показала неизвестную планету, покрытую тысячами этих по-новому ориентированных люминаций.
– И ТЕ, КОГО ОНИ ПРЕДСТАВЛЯЮТ, ЕСТЬ МОИ СОЗДАТЕЛИ.
Пришел черед Стойкости почувствовать слабость в коленях. Он схватился за подлокотники трона и попытался примириться с невероятным откровением: каждый глиф символизировал Восстановителя; не реликт, а Восстановитель был одним из обитателей планеты. А это означало только одно.
– Предтечи, – прошептал министр. – Некоторые не вознеслись.
– Невозможно! – воскликнул Спокойствие, более не способный молчать. – Ересь!
– От оракула?
– От этого жулика! – Спокойствие ткнул пальцем в сторону Филолога. – Кто знает, что старый дурень сделал с божественной машиной? Вспомните, как он извращался со своими червями и мешками!
– Как ты смеешь обвинять меня?! – возмутился Филолог. – В этом самом священном из мест?!
Вице-министр отъехал чуть назад:
– Я сделаю не только это, но еще и…
В этот момент церковь затряслась. Многими палубами ниже ожили могучие двигатели дредноута, освободившись от ограничителей, которые сдерживали производство энергии на относительно низком уровне для Высшего Милосердия. Еще немного – и двигатели наберут полную мощность, а тогда…
– Отключите оракул! – закричал Стойкость, до белизны в руках вцепившись в кресло. – Иначе дредноут взлетит и уничтожит город!
Но Филолог пропустил его слова мимо ушей.
– Священный корабль освобождается от своих кандалов! – Руки престарелого сан’шайуум дрожали. Он, похоже, больше не боялся, зато испытывал воодушевление. – Сказанное богами будет исполнено!
Голограмма чужой планеты исчезла, и глаз оракула снова засветился.
– Я ОТКАЖУСЬ ОТ МОЕГО ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ И ЗАГЛАЖУ СВОЮ ВИНУ.
На темных стенах заиграли блики засветившихся жилообразных каналов. Древние электроцепи наполнились светом, который устремился в обелиски позади оракула. Соединения красных и коричневых пород трескались, выпуская меловые облачка.
Вице-министр выпрыгнул из кресла с плазменным пистолетом в руке.
– Отключи его! – потребовал он, наводя на Филолога оружие, чье дуло засветилось в процессе накопления заряда. – Или сожгу тебя на месте!
Но в этот момент линза оракула засветилась так ярко и замигала с такой неистовой частотой, что грозила ослепить троих сан’шайуум. Спокойствие вскрикнул и закрыл глаза длинными рукавами мантии.
– МОИ СОЗДАТЕЛИ – МОИ ХОЗЯЕВА. – Каплевидный корпус оракула задребезжал внутри каркаса, словно пытаясь взлететь вместе с кораблем. – Я БЛАГОПОЛУЧНО ДОСТАВЛЮ ИХ НА КОВЧЕГ.
Раздался могучий удар, и церковь погрузилась в темноту, словно дредноут потерял энергию. По ангару разнесся пронзительный визг. Из глаз Стойкости потекли жгучие слезы; он поднял голову и увидел, как сотни огненных струй – похожих на выплески расплавленного металла – хлынули из стен. Когда в глазах прояснилось, Стойкость понял, что на самом деле это горящие лекголо. Умирающие черви падали на пол, чтобы распасться на крупные оранжевые брызги или на извивающиеся обрубки.
Затем Стойкость увидел связанную пару – ту, что сторожила вход в ангар. Мгалекголо торопливо поднимались в церковь с полностью заряженными орудиями.
– Не стрелять! – закричал министр.
Но закованные в доспехи гиганты продолжали двигаться вперед, сгорбившись за щитами и ощетинившись подрагивающими шипами.
– Бросай оружие! – приказал Стойкость вице-министру. – Сейчас же бросай, идиот!
Все еще ослепленный светом оракула, Спокойствие разжал пальцы, и пистолет громыхнул об пол.
Один из мгалекголо обратился к Филологу голосом, похожим на скрежет точильного камня.
– Несчастный случай, – ответил старый затворник. Он печально посмотрел на обгоревшие останки червей – следы краха великого исследования – и дал знак часовым уйти. – Уже ничего не исправить…
Мгалекголо оставались на месте, пока проходило совещание колонии. Потом зеленый свет в стволах орудий потускнел, и существа зашагали назад, к своим постам. Церковь снова погрузилась в сумрак.
– Чему мы должны верить? – тихо спросил Спокойствие.
Но министр не знал ответа.
Он мог честно сказать, что за всю жизнь ни разу не испытал духовного кризиса. Он верил в существование предтеч, потому что повсюду обнаруживались их реликты. Он верил в пророчества предтеч, потому что за века поисков сан’шайуум не нашли ни костей, ни других останков. Он знал: главная догма Ковенанта – обещание, что все пройдут по пути следами предтеч, – исключительно важна для сохранения стабильности союза.
И он был уверен: если кто-нибудь узнает, что вознесение не гарантировано, то Ковенант обречен.
Голографические осколки над обелисками замигали и вернулись к жизни, заполнив помещение тусклым голубым светом. Почерневшие лекголо были похожи на вытравленные на полу рисунки – жуткие скрюченные глифы.
– Мы не должны рисковать с этими… Восстановителями. – Стойкость не смог заставить себя сказать «предтечами». Он схватился за бородку и потянул ее. – Их нужно уничтожить, прежде чем кто-нибудь узнает об их существовании.
У вице-министра задрожала нижняя губа.
– Вы серьезно?
– Вполне.
– Уничтожить? Но что, если…
– Если оракул говорит правду, то все, во что мы верим, – ложь. – В голосе Стойкости вдруг появилась сила. – Если общественность узнает, начнется бунт. Но я этого не допущу.
Вице-министр подумал и кивнул.
– А что с ним? – прошептал Спокойствие, покосившись на Филолога.
Престарелый затворник смотрел на оракул. Устройство бессильно лежало в каркасе, тонкий дымок поднимался из окружающего линзу пространства. – Можем ли мы быть уверены, что он сохранит все в тайне?
– Надеюсь, что сохранит. – Стойкость отпустил бородку. – Или он будет очень плохим третьим иерархом.
Сиф не ожидала долгих разговоров. Она знала, что Мак пытается сохранить в тайне местонахождение центров обработки данных. Но ответы на ее беспокойство, вызванное появлением инопланетного корабля в системе и его приближением к Жатве, были такими краткими и формальными, что Сиф стала перебирать в памяти недавние события: уж не совершила ли она ошибки?
Что это могла быть за ошибка, Сиф не знала. Она добросовестно выполнила свою часть плана, переместила сотни реактивных блоков в точки на орбитальном пути планеты, до которых Жатве лететь недели, а то и месяцы. Сиф сама разгоняла двигатели; быстро доставить блоки в отведенные для них места было крайне важно для успешной реализации плана, и она не хотела доверять эти перемещения легковозбудимым навигационным компьютерам.
Ее старания не пропали втуне. Блоки достигли мест назначения с большим опережением графика – за два дня до прибытия боевого корабля инопланетян. Правда, Сиф, как и
