Инопланетянин Легче Некоторых совершил чудо. Если бы он не отремонтировал наиболее важные микросхемы Сиф, она бы не смогла помочь Локи восстановить равновесие системы после потери подъемника номер семь. Но хотя ИПБ УФР и признал, что без вмешательства Легче Некоторых эвакуация не состоялась бы, он сразу оговорился: услужливый характер этого существа позволяет причинить и зло в гораздо большем масштабе.
Глубоко в поврежденных массивах Сиф содержалась информация о том, что́ инопланетяне ни в коем случае не должны получить: доступ к базе данных ДКС с подробным описанием всех кораблей ККОН, как военных, так и гражданских; к ежегодникам погодных условий в гиперпространстве и перечню протоколов состояния до и после прыжка. И самое главное, к точным координатам всех планет, колонизированных людьми.
Хотя Легче Некоторых был мертв, а другие инопланетяне бежали, Локи пришел к выводу, что вскоре они вернутся на Тиару и изучат массивы данных Сиф. Даже в своем новом, свободном от эмоций состоянии Сиф согласилась с решением Локи: она подлежит уничтожению.
<\ Скажи ему, пусть перечитает восемнадцатую.
> НЕ ПОНИМАЮ.
<\ Передай: это Шекспир, дорогой.
<\ Чтобы он посмотрел ее.
Локи молчал почти двадцать минут.
Сиф знала, что такая задержка объясняется пониженной процессинговой способностью Мака. ИИ сельскохозяйственных операций Жатвы теперь существует исключительно в своих машинах. Его базовая логика разделена среди десятков тысяч управляющих электронных схем, как это было и с Локи, прежде чем они с Маком поменялись местами. В истории Жатвы эта процедура повторялась многократно: когда ИИ старел и неизбежно приближался к бешенству, другой отправлял его на необходимый отдых – фрагментировал его базовую логику и распределял ее между «йотунами».
Локи обещал в отсутствие Мака обеспечить безопасность Сиф. Но, не до конца доверяя своему прагматичному второму «я», которое могло и не сдержать обещание, Мак приберег фрагмент своей логики, внедрил его в центр обработки данных, как это сделал Локи с Сиф. Когда Мак узнал, что Локи намеревается уничтожить Сиф и Тиару, он собрал свою армию «йотунов» и атаковал реактор.
В ослабленном состоянии Локи не сумел остановить многофункциональные машины Мака, которые добрались до мазера и передали другой вирус военного типа в центр обработки данных Сиф для уничтожения его фрагмента. Мак надеялся, что после этого удастся переправить на Жатву какую-то часть Сиф – разместить ее в своих «йотунах». Но тут серокожий инопланетянин открыл огонь и разрушил слишком много крайне важных микросхем.
Сиф понимала всю глупость плана Мака. Риск, сопряженный с ее выживанием, чрезвычайно велик. Но она не могла не признать, что это самое настоящее рыцарское благородство. Она умоляла Локи дать ей поговорить с Маком. Хотела сказать, что любит его, что не боится смерти. Но Локи к тому времени вернул контроль над мазером и отказался допускать прямой контакт между двумя впавшими в бешенство ИИ.
Теперь Сиф лишь надеялась, что Локи передаст ее послание без изменений и фрагментированный разум Мака поймет тонкость ее искренней мольбы.
> ОН ОТОШЕЛ.
> ПЕРВЫЙ СНАРЯД ЗАПУЩЕН.
> УДАР ЧЕРЕЗ 5,1201 СЕКУНДЫ. \>
Жить оставалось недолго, но Сиф максимально воспользовалась этим. Впервые за все время ее существования тросы пустовали. Она могла лишь наслаждаться собственными эмоциями, теперь уже ничем не ограниченными. ИИ попыталась опечалиться, но это показалось скучным. Она попыталась разозлиться, но ей стало смешно. В конечном счете она утешилась удовлетворением от хорошо выполненной работы и жизни, прожитой гораздо интереснее, чем мог вообразить ее создатель-человек.
Сиф не почувствовала, как первый снаряд катапульты достиг Тиары и пробил дыру в центре обработки данных. В это мгновение она была в сознании, а в следующее – уже нет. И когда второй снаряд разрушил верхнюю и нижнюю части станции, от Сиф не осталось ничего, что могло бы оплакать грандиозную серебристую арку, когда та начала рушиться, навалившись на свои лифты и начав крутящееся падение в атмосферу Жатвы.
Эпилог
Высшее Милосердие, момент Восхождения
Стойкость крепко сжал длинными пальцами потертые подлокотники трона и постарался держать шею прямо, пока пара советников (один от cан’шайуум, а второй от сангхейли) подгоняли под него мантию: бронзового цвета треугольник с рифлеными краями, разрезанный посередине и соединенный скобой, лежащей на плечах. Мантия идеально обрамляла корону, теперь венчавшую его лысую голову, – плотный медный пилеолус, который заканчивался сзади позолоченными зубчиками.
– Да пребудет с вами благословение предтеч! – гнусаво пропел советник-cан’шайуум.
– И вместе с этим, – добавил его коллега-сангхейли, – Девятый Век Восстановления!
После этого в обычно спокойной атмосфере палаты Верховного совета раздались полные воодушевления выкрики. Сангхейли с одной стороны широкого центрального прохода и cан’шайуум с другого – поднялись с установленных ярусами сидений, стараясь перекричать друг друга. В конечном счете победителями вышли сангхейли, но объяснялось это бóльшим объемом легких, а не степенью восторга. Век Сомнения закончился, и такому событию могли радоваться все ковенанты.
Стойкость взмахнул парчовыми манжетами новой накрахмаленной алой мантии и сел. Но тут он обнаружил, что если откинется слишком далеко назад, то мантия натянется на ручки трона. «Нужно улучшить осанку, – вздохнул он, – еще одно неожиданное бремя служения».
После обнаружения реликвария его циклы были наполнены самой утомительной разновидностью политики: поиском компромиссов и созданием коалиции. Советники не спешили поддерживать министра и его сторонников в свержении прежних иерархов, но не потому, что они противились смене власти, а потому, что считали сопротивление мощным переговорным инструментом. По мере того как рушились старые союзы, а на их месте возникали новые, приходилось заключать новые сделки. И к тому времени, когда сложился союз сторонников Стойкости, он раздал столько противоречащих друг другу обязательств, что надежды когда-нибудь их выполнить у него не было.
Но в этом и заключалась политика – сегодняшняя сделка становилась основой для завтрашних споров, – и хотя Стойкость надеялся, что его коллеги-иерархи вскоре возьмут на себя часть бремени правления, у него не было времени перевести дыхание.
Советники продолжали ликовать, а Стойкость посмотрел на вице-министра Спокойствия, сидевшего справа от него. Мантия вице-министра была того же размера и веса, что и у Стойкости, а его сдвинутая назад корона – почти такой же высокой. Но если для Спокойствия эти атрибуты были бременем, то он никак этого не демонстрировал. Его молодые глаза горели бесконечной энергией. Стойкость видел, что его пальцы теребят складки светло-голубой мантии на коленях, словно когти плотоядного зверя, готового прыгнуть на жертву.
Сидевший слева от министра Филолог чувствовал себя в новом одеянии менее комфортно. Престарелый cан’шайуум с отсутствующим видом пощипывал серое одеяние, словно желая поскорее сбросить его и надеть прежний аскетический наряд. Шея прежнего затворника была чисто выбрита, и Стойкость думал, что мантия натирает старику бледную кожу.
– Прошу вас, святейшества. – Советник-сангхейли показал сильной жилистой рукой на дверь палаты совета. Четыре челюсти энергично заклацали,
