— Мы пойдем вместе, — сказал он не терпящим возражений тоном.
К тому времени, когда они добрались до посадочных площадок, шаттл уже приземлился, а пассажиры вышли наружу. Новая изменённая выглядела так же, как и все остальные: одетая в лохмотья женщина с бритой головой и почетными знаками Сестринства, но она, казалось, лучше осознавала происходящее, чем многие из тех, кого Локен видел в сдерживающих камерах Брелл.
Медицинские сервиторы и несколько помощников ученой кружили вокруг женщины, проводя неинвазивное сканирование и осматривая её на наличие признаков внешних травм. Когда Локен проходил мимо, он услышал ее голос. Даже сейчас, после того, как он увидел уже нескольких измученных Сестер Безмолвия, нарушающих свои клятвы бессмысленным лепетом, слышать их голоса при таких обстоятельствах было печально.
— Миры. Имена. Время.
— О, — проворковала Брелл с явным предвкушением. — Отлично. А вот это уже интересно. Отчетливее, чем другие. Очень, очень хорошо.
— Помни, что я сказал, — воин был твёрд. — Я больше не буду повторять.
— Разумеется, — Брелл смиренно поклонилась, но по тому, как она переминалась с ноги на ногу, было совершенно ясно, что женщине уже не терпится отправиться в свою лабораторию, чтобы начать тестирование несчастной измененной.
— Ее зовут Малида Джидасиан, она из Громового Крыла, — в этих словах звучало предостережение, а их тон был таким же, как у Локена. Натаниэль Гарро вышел из тени шипящего шаттла и кивнул своему товарищу в знак приветствия. — Сигиллит велел мне привезти её сюда.
— Брат-капитан, — Локен протянул Натаниэлю руку, и тот обхватил его предплечье, по старой традиции лязгнув наручами. — Приятная встреча.
— Будем надеяться, — ответил Гарро, наблюдая, как ученая уводит Джидасиан в темноту. — Я тоже рад видеть тебя здесь, Гарвель, — продолжал он. — Но у меня есть вопросы.
— Не сомневаюсь в этом, — легионер печально кивнул. — Как и у меня.
— Для начала расскажи мне, что это за место, — Гарро поднял голову, оглядывая пещеру. — Воздух здесь спертый.
— Если коротко? Белая Гора — это тюрьма… — Локен двинулся вперед, и Гарро последовал за ним. — …тюрьма, созданная из остатков древней крепости.
— Тюрьма для кого?
— Для псайкеров, — воин постучал пальцем по лбу. — Ты чувствуешь оглушающую тишину вокруг нас? Это незримый эффект сотен различных систем подавления, и все они предназначены для блокирования эфирных сил. Если мы с тобой это чувствуем, представь, каково здесь одному из них.
— Ох, — по лицу Гарро пробежала тень понимания. — Вот почему это показалось мне знакомо. Я наткнулся на нечто подобное на борту «Фаланги». У лорда Дорна есть аналогичная камера, в которой он держит братьев своего Либрариума.
— Конечно, — скривился Локен. — Я бы не ожидал меньшего от Имперских Кулаков.
— Джидасиан преступница? — Гарро внимательно взглянул на брата. — Малкадор ничего подобного не говорил. Но упоминал о других, найденных в том же состоянии, что и она. Они тоже здесь? — Локен кивнул, и Натаниэль продолжил. — Такие же, как она? Сестры Безмолвия?
— Все до единой.
Гарро пораженно остановился.
— Сколько их?
Локен вздохнул. Его приказ был предельно ясен: продолжать расследование, но не говорить о нем ни с кем из Странствующих Рыцарей без специального разрешения Малкадора. И все же, это был Натаниэль Гарро, посланник Сигиллита. Что он должен был сделать? Поблагодарить боевого капитана за его усердие и затем отправить в путь?
— Этот вопрос не для обсуждения, — начал он. — Мы находимся в критической ситуации, и отвлекаться на подобные вещи было бы ошибкой.
Гарро скрестил руки на груди и встретился взглядом с Локеном.
— Это твои слова, но я слышу отголосок речей Малкадора. Больше никаких игр, Лунный Волк. Никаких уловок. Мы с тобой давно переросли такие вещи.
Бывший Гвардеец Смерти больше ничего не сказал, но в тишине повисла невысказанная правда. Гарвель Локен был обязан Натаниэлю Гарро жизнью не только за спасение от добровольного заточения среди руин Исстванской резни, но и за веру в его дух — в то, что он может вернуться из темного безумия, которое почти сломило воина.
— Ты как–то сказал мне, что «Император защищает», — помолчав, сказал Локен. — Я не уверен, что Он защищает этих несчастных, — легионер кивнул в сторону мрачных теней и лежащих за ними глубин комплекса. — Они начали появляться несколько месяцев назад… Или, может быть, правильнее сказать, они начали возвращаться. Каждая изменённая из найденных нами — это Сестра Безмолвия, чьё имя в списках их боевых групп значится в графе пропавших без вести, предположительно погибших.
— Изменённые, — эхом отозвался Гарро. — Так вот как вы их называете?
Локен продолжал:
— В каждом случае тело так и не было найдено. Ордена причислили их к почетным жертвам этой войны и продолжили свои операции, — он нахмурился, вспоминая факты, тревожащие его с первого дня этого задания. — Понимаешь, суть в том, что нет никакой понятной нам логики похищений конкретных людей, как и разгадки способа, при помощи которого это было сделано. Все они были найдены на Терре, независимо от того, в какой части Солнечной системы исчезали. И каждая в одном и том же состоянии — истощенная, едва реагирующая, способная лишь повторять несколько звуков. Частей слов или фрагментарных предложений.
— Они нарушили клятву и говорят те же слова, что произносит Джидасиан?
Локен покачал головой.
— Это единственное отличие. Нет двух похожих измененных, которые бы издавали одни и те же звуки. Брелл, присланная сюда Малкадором ученая, считает, что в этом есть закономерность, которую нужно найти — но не то чтобы она преуспела.
Гарро молчал, обдумывая услышанное. Наконец, он отвернулся, устремив взгляд в сторону.
— Неужели эта жестокость — дело рук Магистра войны?
— Очень похоже на то. Каждая из изменённых была в непосредственной близости от сторонников ренегатов, разведгрупп или аномальных явлений. Все похищенные Сестры были психически травмированы, их разум сломлен и переделан грубой силой.
— Как такое возможно? — удивился Гарро. — Они парии, неприкасаемые. Даже существа, живущие в варпе, не смогут войти в их сознание.
— Да, это так, — согласился Локен, — но есть и другие способы исказить человеческий разум, даже если он принадлежит Пустой. Здравомыслие может быть разрушено без обращения к метафизическим средствам, — он нахмурился еще сильнее. — У меня есть опыт из первых рук.
—
