— Каково твое настоящее имя?
Веселье воина испарилось, когда он ответил.
— Здесь и сейчас, я — Йотун. Воспоминания о прошлом ничего не дают — ты сам это сказал.
— Да, — неуклюжая, громоздкая человеческая фигура контрабандиста исчезла из виду за грузовым контейнером, и Рубио быстро двинулся вперед, достигнув края большой палатки, которая занимала большую часть лагеря.
Два псайкера скользили вокруг нагромождений пустых грузовых контейнеров, пробираясь внутрь лагеря. Положив руку на рукоять своего гладия, Тайлос снова позволил сознанию покинуть тело и еще раз попытался просканировать разумы группы контрабандистов.
Смерть. Стигийский трупный холод и гнилостный смрад из вскрытой могилы — вот образы, которые переполнили его, и он пошатнулся от внезапных ощущений.
— Ты чувствуешь это? — прошептал Йотун, и по его тону Рубио понял, что другой воин испытывает то же самое.
Тайлос бесстрастно кивнул.
— Здесь что–то не так.
— Посмотри вверх, — мрачно сказал воин, указав пальцем. Рубио повернулся, чтобы лучше рассмотреть окружение.
Пластиковый полог над лагерем был прикреплен к ржавым корпусам старых кораблей десятками толстых канатов, но, слишком длинные, концы этих тросов просто болтались в воздухе. К ним были привязаны тела, которые подобно гротескным противовесам медленно покачивались на ветру. От раздутых трупов разило гнилью разложения, и Рубио похолодел, увидев радужный блеск крошечных тел насекомых, ползающих по бледной плоти мертвецов.
Он отвел взгляд и заметил изъеденную ржавчиной большую металлическую секцию корпуса, которая, вероятно, была рубкой древнего судна, давным-давно бороздившего океаны. Перевернутая и наполовину погребенная на дне кратера, она была превращена контрабандистами в своего рода командный пункт, и через дыры в прогнившем металле можно было увидеть резкие всполохи химических огней.
— Туда.
Йотун кивнул, подумав о том же.
— Только бесшумное оружие.
— Понял, — Рубио вытащил свой силовой меч, намеренно удерживая поток псионической энергии на низком уровне. У Йотуна было собственное силовое оружие — топор с блестящим изогнутым лезвием, которое источало внутренний свет.
— Тайлос, ответь, — проскрежетал грубый голос Варрена по вокс-каналу.
— На связи, — отозвался он.
— У нас здесь несколько ничего не подозревающих контрабандистов-бездельников в поле зрения. Стоят неподалеку.
— Понятно. Сообщите, если ситуация изменится.
— Будь осторожен с незнакомцем, — предупредил Варрен. — Ты не должен доверять ему лишь потому, что у него есть метка Сигиллита.
Рубио взглянул на бесстрастную лицевую пластину шлема Йотуна, охваченный чувством, что за ней другой воин ухмыляется ему.
— Я тоже об этом подумал, — сказал он и отключил канал.
На своем пути они не встретили сопротивления и даже не заметили охрану. Это настораживало и усилило напряжение Рубио. Он крепче сжал рукоять своего гладия.
Пробираться по проржавевшим, перевернутым вверх тормашками коридорам было трудно, а их небольшие размеры вынуждали массивных бронированных воинов передвигаться гуськом. Тайлос еще не подозревал, что будет первым, кто столкнется с тем, что позже назовет «лабораторией».
Возможно, в те дни, когда корабль бороздил давно высохшие океаны, здесь располагалась столовая. Выцветшие остовы скамеек и столов были привинчены к полу над их головами, но перевернутый потолок, по которому они шли, был заставлен полудюжиной стульев, ощетинившихся зажимами и кошмарными хирургическими инструментами на концах угловых сочленений. Голо-накидки — устройства, похожие на капюшоны, которые охватывают человеческую голову и проецируют реалистичные виртуальные образы прямо на сетчатку — свисали отовсюду, некоторые все еще были включены и мигали.
Рубио знал, зачем нужны эти устройства. Он воскресил их смутные образы в своих воспоминаниях о далеком прошлом, почти полностью стёртом из его памяти. В молодости, когда он был всего лишь простым юношей, а не трансчеловеком, подобные машины помогли ему стать членом Легионес Астартес. В то время как другие технологии и операции подготовили его тело для имплантации новых и более мощных органов — шедевров биоинжинерии, устройства, подобные этим, внедряли необходимые знания прямиком в его разум. Благодаря гипнагогической терапии, психограмметрическому программированию и переобучению юный Тайлос Рубио смог познать многовековой боевой опыт, тактику, тонкости абстрактного мышления и многое другое. Но применение такой технологии на простом человеке может иметь ужасные, разрушительные последствия.
Йотун дотронулся до одного капюшона, а затем оттолкнул его.
— Я и не думал, что когда–нибудь увижу их еще раз, — в словах снова проскочил тот акцент с резкими нотками, присущими Стае и пробивающимися в каждой фразе. — Ты понял, Рубио? Это комната пыток. Те, кого привозили сюда, лишились своего «я».
«Совсем как Джидасиан» — подумал Рубио и похолодел от внезапной догадки. Источником безжизненной, психически пустой области в этом месте, как ни парадоксально, было что–то живое. А значит, это могло быть только одно.
— Ты тоже догадался? — воин, казалось, интуитивно уловил ход его мыслей.
Рубио кивнул, изо всех сил концентрируясь, чтобы хоть ненадолго преодолеть подавляющее воздействие нулевого поля. Тёмная пустота приняла смутные очертания, концентрируясь за люком в дальней стене.
— Там.
Йотун коротко кивнул и двинулся к проходу. Быстрыми, почти что скупыми движениями своего топора он срубил петли; срезы заблестели в полумраке помещения. Рубио шагнул вперед и как можно тише снял со своего места широкую дверь. Из темноты дыхнуло затхлой вонью, но псайкер шагнул вслед за Йотуном внутрь.
Следующим помещением была металлическая камера, когда–то служившая огромным холодильником для мяса. Теперь же она был заполнена кубическими клетками, небрежно наваленными друг на друга. Большинство из них были пусты, но в некоторых томились измученные люди в лохмотьях. У каждого обритого пленника — точнее, пленницы — можно было разглядеть почетные татуировки Сестринства Безмолвия. Тайлос ощутил, как при виде этих несчастных в его душе поднимается ярость.
Йотун двинулся между рядами клеток, срывая замки. Освобожденные женщины, спотыкаясь, выходили из своих крошечных тюрем, не обращая внимания ни на легионеров, ни друг на друга. Их глаза были пусты, а лица не выражали эмоций.
Все они что–то говорили, некоторые неразборчиво бормотали, а другие произносили слова хриплым шепотом. Рубио прислушался, надеясь, как и в тот раз с Джидасиан, разобрать какие–то осмысленные фразы среди бессвязно бормочущего хора, но не смог.
— Теперь мы знаем, почему здесь нельзя было ничего почувствовать, — заметил Йотун. — Парии, — он произнес это слово с явным отвращением, и Рубио разделял его антипатию.
— В самом деле… — он запнулся, краем глаза уловив резкое, неожиданное движение в открытом люке позади них. Рубио развернулся, заметив человека в громоздком защитном костюме. Вырисовывающаяся на фоне сияния биолюминов в другом помещении фигура была коренастой и нескладной, и всё же незнакомец среагировал довольно быстро. Вильнув и пригнувшись, фигура в скафандре выскочила обратно в коридор.
Воин бросился вслед за контрабандистом, занеся гладий для смертельного удара сверху вниз. Безупречным выпадом он пробил рюкзак скафандра, позвоночник и грудь незнакомца прежде, чем тот
