– Нас мало.
– Людей дам, поведешь сводный отряд! Берешь самые большие пушки и сразу шлешь радиограмму.
– Не знаю никаких пушек на северном побережье залива!
Жданов тяжело прокашлялся и пояснил:
– На мысе Ристиниеми[64] установлены два двенадцатидюймовых орудия Обуховского завода.
– Их привезли в октябре и смонтировали прямо на скале, – добавил генерал и протянул фотографии.
На снимках запечатлены смешные башни, по виду напоминающие домики на куриных ножках. Но Костя даже не улыбнулся, конструкция держится на опорном подшипнике, а защищающий его бронелист отчетливо виден на фото. Тем не менее спросил:
– Бомбили?
– Погода не позволяет, полк «Су-2» в полной готовности и вылетит при первой возможности.
– С тобой пойдет взвод морской пехоты, составляй на всех имущественную заявку – и вперед, – подвел черту Жданов.
От Березовых островов до северного берега напрямую – двадцать километров. Но в лоб на батарею не пойдешь, придется делать крюк и выходить к батарее со стороны Котки. О героизме папанинцев хорошо читать лежа на диване, а реально топать двое суток по льду – почти гиблое дело. И тут память подарила аэродром «Удельный», и Костя с наигранной задумчивостью произнес:
– Нам бы аэросани, финны будут таращиться в небо, а мы преспокойно высадимся на берег.
Жданов сделал пометку в блокноте и пообещал:
– Получишь шестиместные от наркомсвязи. Взвод морской пехоты уже здесь, аэросани пригонят при первой возможности.
– Добавлю тебе артиллерийского корректировщика, – неожиданно заявил генерал.
– Зачем? – искренне удивился Костя.
– Тебя прикроют десятидюймовки острова Бьерке. – И генерал протянул флягу с гербом лейб-гвардии Гренадерского полка.
– У меня есть своя.
– Да ладно! Танкисты ее повесили перед входом в штаб.
Добравшись до жарко натопленной командирской казармы с удобными кроватями, милиционеры сразу завались спать. Лишь Костя, с детства приученный к порядку, сначала развесил одежду, затем взялся за ранец. Чехол новой фляги оказался с карманчиком, в котором хранились маленькая серебряная ложечка и щипчики для колки сахара.
* * *Наутро после сытного штабного завтрака милиционеров пригласили в походную баню с обжигающим паром и жбаном кваса на выходе. Распаренные и довольные, они едва успели отдохнуть, как наступило обеденное время. Известный по рассказам стариков рыбный день введен постановлением Наркомснаба в тридцать втором. Вопреки скепсису официантки порадовали широким выбором первых и вторых блюд. Вместо океанских рыб с непонятными названиями на стол подавали ряпушку, стерлядь и прочих обитателей русских рек и озер.
Послеобеденный отдых прописан в Уставе, а после него милиционеры пошли знакомиться с морской пехотой. Краснофлотцы встретили добродушно, а внешний вид крепких парней со спортивными фигурами вселял надежду на успешное взаимодействие. Увы, едва Костя заговорил о предстоящем задании, как его прервал краснощекий весельчак:
– Не боись, младшой, мы Гогланд брали, а эти пушечки на раз прижучим.
Нахальная реплика сбила с мысли и заставила замолчать, но тут вступился командир второй группы:
– Вы Гогланд взяли без единого выстрела, а наш командир уложил полсотни белофиннов!
– У него орден за форт «ИНО», а тебе следует утереть молоко на губах! – добавил один из милиционеров.
Ехидное замечание вызвало общий смех, и Костя продолжил:
– На легкую прогулку не рассчитывайте, батареи – под контролем шюцкора, а они дуриком прут в атаку.
– Что нам посоветует многоопытный командир? – не унимался весельчак.
– Слушать своего командира, не отрываться от своих, не высовывать башку, чтобы тупо позырить.
– Почему ты сказал «своего командира»? – из задних рядов вышел командир взвода.
– Воевать надо уметь, а вашего умения я не знаю. Сам поведешь в бой.
– Взводом на батальон?
– Месяц назад мы ротой разгромили полк с танком и бронемашиной, – сурово ответил Костя.
Отповедь сбила с морпехов спесь, и он приказал построиться на поверку амуниции. Ужас! Бескозырки, бушлаты и брюки клеш с ботинками!
– Они собрались на танцы! – захохотал командир второй группы.
– Мы чтим флотские традиции! – возразил краснощекий весельчак.
– Это называется «умышленное причинение вреда своему здоровью с целью уклониться от службы в действующей армии»!
Костя развернулся к комвзводу и резко потребовал:
– К вечеру всем быть в ватниках, ватных штанах и валенках с галошами! При себе иметь спальные мешки!
– Что такое спальный мешок? – растерянно спросил тот.
– Мешок, в котором вы будете спать на снегу.
Морпехи обескураженно переглянулись и зароптали:
– На базе нам обещали атаку на береговую батарею, что в десяти километрах от нашего острова.
Костя вспомнил стрелявшую прямой наводкой железнодорожную батарею. Жуть! Летевшие низко снаряды вспахали землю лучше любого плуга! В танках тоже несладко, перед выстрелом экипаж тщательно задраивает люки. Он посмотрел на строй и ехидно спросил:
– Вы собрались идти в лоб? Триста пять миллиметров! Она холостым пальнет – и от взвода останутся только ленточки!
Морпехи пристыженно опустили головы, лишь комвзвода угрюмо ответил:
– Не трожь наши бескозырки, сухопутным не понять душу моряка!
– Уходим как минимум на неделю, возвращение командование не обещало, – добавил для страха Костя.
Строй словно застыл, ни шепота, ни шевелений. Акустический удар тяжелого орудия уничтожает все живое на расстоянии в три километра. Увы, по легкомыслию или безалаберности морпехи даже не пытались обсудить суть предстоящего боевого задания.
* * *Перед ужином дежурный офицер привел радиста с корректировщиком. Оба впервые идут в тыл, но подготовились правильно и не донимали рассказами о прошлых боевых успехах. Следом пришел командир дивизиона аэросаней, доложил о готовности выполнить задание и показал на карте место предполагаемой высадки:
– От Выборга до Котки ничего более удобного нет. Пройдем пару километров вверх по реке до заброшенного домика.
– Не пойдет! – решительно возразил Костя. – Сейчас сезон корюшки и охоты на тюленей.
– Ты прав, – согласился командир дивизиона. – В сезон на лед выходит и стар, и млад, включая солдат.
– Надо было сразу об этом думать.
– У нас в Архангельске на промысел раньше марта не выходят.
– Гоняли по тундре или по льду? – насторожился Костя.
– До Мезени – сплошной лес, тундра ближе к Нарьян-Мару, так что торосы и трещины нам знакомы.
– Не нырнем в полынью? Уверен?
Вопрос вызвал откровенный смех:
– У наших аэросаней поплавки в форме лыж – пойдем, покажу.
Впечатлило! По бортам яркая символика стилизованной птицы с размашистой надписью: «Наркомсвязь». На входной двери надпись: «НКЛ-6» или «КМ-4», спартанские салоны с лавками на шесть или восемь человек и просторный багажный отсек. Лыжи действительно напоминают поплавки, что окончательно успокоило Костю. Он постучал костяшками пальцев по дюралю:
– Все поместятся – и мы, и морячки.
– С вами кронштадтские морпехи?
– Они самые.
– Парни хорошие, только пороха не нюхали и моря не видали, – без намека на насмешку заявил командир дивизиона.
– Они Гогланд брали.
– Велика победа без единого выстрела. Финны сложили оружие до высадки десанта.
– Но море они видели, – настаивал Костя.
– Рыбинское водохранилище побольше будет. Речники они, матросы Волжского речного пароходства.
– Неужели региональное ополчение?
– Оба полка морской пехоты из региональных войск Костромы и Ярославля. Формировали в спешке и еле-еле успели к началу войны.
Сказано было с нотками превосходства, и Костя не удержался от колкости:
– Сам в море бывал или только на аэросанях
