Сириус относился ко второму типу. Сын, которого всегда упрекали, из которого хотели вырастить бесчувственного аристократа, сбежал из дома, выбрав свой путь. Наперекор родителям, родственникам, окружающим и себе самому. Единственным человеком, которого любил Блэк, был Регулус. Младший брат, который без присмотра стал верным Пожирателем Смерти.
Всё изменилось, когда Джеймс Поттер вошёл в его жизнь. Он не был тем, кто желал от Сириуса фальши и манер. Просто мальчишка с таким же буйным нравом, как и у Блэка. Тогда Сириус понял одну очень важную вещь.
Семья не ограничивается кровью.
Но по жизни Мародёр оставался настоящим бездомным Бродягой. Он скитался по обочинам жизни, прося банальной заботы. Сначала у родителей, после в ход пошли девушки на ночь. Пустота, появившаяся в груди ещё в детстве, мешала жить. Она не позволяла надеть очередную маску и забыться. И Сириус делал всё, чтобы заглушить противное чувство внутри. Девушки, сигареты, алкоголь, пару раз даже лёгкая травка. Но у всех этих вещей был временный эффект. После вновь наступала пустота, а иногда даже казалось, что в двойном размере.
Впервые за долгое время Сириус не чувствовал дыру внутри. Словно в его сердце вошёл человек, разложил всё по полочкам и исчез. Подобное чувство было много лет назад, когда гордо именуемые себя Мародёры впервые забрались на крышу замка и дали клятву вечной дружбы. Это было так по-детски глупо, но тогда Блэк чувствовал целостность внутри.
Когда Юфимия и Карлус приняли Сириуса в семью, у него появился дом. Место, где ждут, где всегда тепло, где обогреют и окружат заботой. Совершенно другая семья, где можно радоваться, дурачиться, любить. Где разрешены эмоции. И каждый раз возвращаясь сюда, Блэк был убеждён — здесь он найдёт покой.
Именно покой внутри испытывал Сириус, смотря на женскую половину семьи. Лира, Лили, Кассиопея и Юфимия носились по кухне, вытворяя хаос. Каждая в муке или сиропе, весёлая и беззаботная. Они готовили рождественское печенье по семейному рецепту Блэков. Ли так и не поговорила с матерью, но на время они отложили ссору. Остальные, то есть Джеймс, Сириус и Карлус, украшали комнаты. Проголодавшись, Бродяга решил перекусить и застал такую картину.
Сейчас не было аристократок, грязнокровок или других клеймо. Были просто красивые девушки и женщины, что озаряли комнату своей красотой.
В фартуке Лира смотрелась так по-домашнему мило. «Она красива для тебя даже в мешке!» — насмешливо прошептал внутренний голос Бродяги.
И это было правдой.
Праздничный стол валился от вкусностей. Пудинг слева от Лили, индейка с овощами рядом с Карлусом, леденцы по правую руку Юфимии, рождественский хлеб и печенье, над которым так трудились девушки.
На камине и подоконниках стоял кристингл¹, а ветка омелы могла появиться над парой в любой момент. Колокольчики украшали каждый венок, постоянно издавая звон. Но главный атрибут стоял в середине огромного зала, радуя каждого.
Зелёная красавица была обвешена игрушками, фруктами, сладостями и орехами. На макушке гордо сияла ярко-жёлтая звезда, а сама ёлка была обмотана мишурой и гирляндами. Её украшали всей семьёй, а подготовление сопровождалось шутками и смехом.
В Рождество были забыты обиды, боль и смерть. Только радость от времяпровождения с семьёй, близкими и любимыми.
Джеймс ни на минуту не оставлял Лили одну. Парню было всё равно на слова о характере её крови. Для него Эванс была самой красивой. Рыжие волосы завиты и уложены на правую сторону, а красное плате добавляло цвета. Словно огонь, только не обжигающий, а согревающий. Поттер был готов вечно держать за руку этот огонь и никогда его не тушить.
Почти похожие эмоции испытывал Сириус. Смотря на нежное голубое платье, выразительно подчеркивающее глаза, Блэк любовался. Ещё не было ни одной девушки, что так цепляла. Были блондинки и брюнетки, спортивные и простые, стервы и милые дамы, но сравнивать было невозможно. Все они пытались стать хозяйкой Бродяги, не отдавая ничего взамен.
Лира не пытался приручить его насильно. Она сама была как запуганный зверёк. Слишком дорожила свободой, а потому не просила клятв, денег, не доставала с ревностью. Просто непонимающие особы оказывались в Больничном Крыле с какими-нибудь прыщами, что безумно веселило брата.
Внезапно дверь отворилась, пропуская холод в дом. Из коридора послышались шаги, и вскоре в зале стало на два человека больше.
— Ник! — Лира первая узнала брата, переодетого в Санту Клауса, и бросилась ему на шею.
Пока Никлаус сжимал сестру в объятиях, очнулись остальные. Кассиопея так же, как и дочь, долго обнимала любимого сына. Когда приветствия закончились, все обратили внимание на спутницу Ника.
— Это моя девушка. — парень взял её за руку, с нежностью глядя на возлюбленную.
— Лелин. — тихо проговорил ангелок, пряча глазки.
Она казалась настоящим ангелом. Белокурые волосы, голубые глаза, маленький рост. Лелин была куколкой, рядом с которой Никлаус казался её защитником. Глядя на бережное отношение брата к блондинке, Ли убедилась в этом.
— Лира, сестра Ника. — дружелюбно произнесла она, протянув руку.
— Очень приятно. — Лелин легко пожала, улыбаясь.
— Думаю, мы познакомимся в процессе празднования, не так ли? Прошу к столу! — пригласила Юфимия и попросила Минки принести ещё два комплекта посуды.
Весь вечер проходил весело и безмятежно. Кассиопея, узнав Лелин поближе, незаметным кивком головы одобрила выбор сына. Того же мнения была и Лира, с которой возлюбленная брата общалась больше всего.
Когда дети и Карлус ушли продолжать праздновать Рождество на Трафальгарскую площадь, сёстры остались одни. Заварив чай, они сели в кресла перед камином. Дрова в огне весело потрескивали, излучая тепло, согревая.
— Как давно мы не устраивали такие посиделки, Мия. — проговорила Слинт.
— Наша последняя была перед твоим уездом, Касси. Помню, как не хотела тебя отпускать с Ричардом. Знала, что мы долго не увидимся.
— Ты помнишь, милая.
— Конечно. Ещё с детства наши чаепития были и остаются важными для меня.
В воздухе повисла уютная тишина, нарушаемая дыханием сестёр и треском дров. Даже после стольких лет разлуки, жизни, переживаний они чувствовали эту неразрывную связь.
— Этот мальчик, Сириус Блэк, кто он?
— Он сын Вальбурги и Ориона.
— Ах да, помню. Почему тогда Сириус здесь?
— Два года назад умер Альфард, только у него были хорошие отношения с Сириусом после поступления на Гриффиндор. Вальбурга не сказала о смерти сыну, не позволив даже попрощаться с ним. Мальчик вспылил и ушёл из дома. Мой Джеймс попросил приютить Сириуса, который уже тогда был нам как сын. С тех пор он полноправный член нашей семьи. — Юфимия отпила из чашки, делая паузу, — А почему ты спросила?
— Лира расцвела рядом с ним. Мия, поверь, в Хогвартс она уезжала совершенно разбитой. Смерть
