– С ума сошел? – Эррион подошел ближе. – Арти, что ты творишь?
– Я творю? – Сдержанность летела в бездну. Арт чувствовал, как демон внутри поднимает голову. Демон, который давно уже не получал пищи. – А что я творю, папа? Освободил тебя от своего присутствия. На глаза тебе не попадаюсь.
– Ты порочишь имя рода Эррионов.
– Я – Эвингейл.
– С каких это пор? Твоя мать отказалась от наследия фейри.
– И поэтому умерла. А я отказываться не собираюсь.
– Эта сила испепелит тебя.
Отец никогда не понимал. И не хотел понимать.
– Где ты был, Арт? Все это время? – Эррион отошел, и стало легче дышать.
– Там, где бы ты до меня не добрался.
Арт смотрел куда угодно, только не на отца. Лучше изучать стены и потолок, чем искаженное гневом лицо единственного существа, жизнь которого не была ему безразлична. Горечь нарастала. Напоминала, почему он ушел из дома. И почему столько лет не мог заставить себя вернуться.
– За что ты так меня ненавидишь? – донесся вопрос. – Что я тебе сделал, Арти?
– Попытался ограничить мою силу. – Артиан поднял голову. – Чем ты лучше остальных? Тебе тоже нужна была только моя магия. Точнее, чтобы она попала под твой контроль.
– Я пытался поставить печать, чтобы спасти тебя! – Какие глупые оправдания…
– А отравить меня зачем пытался? Тоже во благо?
– Арт, что ты говоришь? – Эррион изумленно замер. Неужели не он? – Я бы никогда…
– Знаю я твои «никогда», папа. Когда мать умерла, этих «никогда» стало слишком много. Не хочешь иметь такого сына? Не надо! Я исчез из твоей жизни. Но нет, ты не мог упустить такую магию…
– Арт, ты опасен. Прежде всего – для себя!
– Вот именно, опасен. – Слова отца болью отозвались в сердце. – Поэтому так просто – посадить меня под замок, поставить печать. Или убить.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– О двух попытках отравления, папа. Если не ты, значит, брат с сестрой. Или слуги решили помочь любимому хозяину? Знаешь, мне даже все равно, кто это был. Только на будущее – меня яды не берут. Неприятно, конечно, но не смертельно.
Отец молчал. Нечего было сказать? Впрочем, Арт и не ждал оправданий. Вместо этого прижался горячим лбом к холодному оконному стеклу. Где-то громыхнул гром. Посреди зимы.
– Арти, не надо!
– Не надо – что? – Чуть обернулся. – Лить дождь на Демониум? Хорошо, не буду.
– Арт, я никогда не желал тебе зла и уж тем более никогда не хотел от тебя избавиться. – Кажется, Эррион нашел слова. – Я искал тебя! Все эти годы. Казалось, вот-вот найду, но все время опаздывал. Я люблю тебя, Арт. Ты – мой сын…
– Тогда почему Лейфер жив?
– Что? – Эррион переспросил удивленно.
– Почему. Лейфер. Жив. – Арт развернулся к отцу. – Ты знал, что он – чудовище. Ты забрал у него мои крылья, понимая, что он почти убил меня. Тогда почему эта тварь еще жива?
Голос все-таки сорвался на крик. Громыхнуло ближе. Демоническая магия кошкой обвилась вокруг сердца, оттесняя все остальное.
– Арти, ты же понимаешь, что Лейфер – один из тринадцати. Мне бы никто не простил его смерти.
Какие жалкие попытки оправдаться!
– Странно… – Арт забрался на подоконник, и магия потянулась к разбушевавшейся стихии. – Какой-то парнишка, едва достигший магического совершеннолетия, сунул голову в петлю только потому, что мне пообещал. И спас. А родной отец рассуждает о политике, зная, что я едва выбрался оттуда живым. И после этого ты будешь рассказывать мне об отцовской любви? Нет, папа. Нет ее.
– Арт…
– И меня почти нет. То, что осталось, – давно не я. Надоело собирать себя по кусочкам. Пусть уже будет как есть.
– Ты должен был остаться дома, и ничего бы не случилось.
Эррион подошел ближе, опустил руки на плечи, заставляя все-таки взглянуть в глаза. Во взгляде отца не было осуждения, только печаль.
– Я не останусь.
– Почему? Арт, через каких-то десять лет ты достигнешь совершеннолетия, станет легче.
– Король знает, кто я. Он дал Эрину выбор – либо я стану его рабом, либо умру.
– Я мог бы уговорить темного передать тебя мне.
– Стать твоим рабом? Ты смеешься? Или издеваешься?
Молния озарила небо. Громыхнуло так, что стекла задрожали. Арт глубоко вдохнул. Хватит! А то и правда останутся от столицы одни руины. Эрин далеко, не остановит.
– Арт?
– Хватит разговоров. – Артиан встряхнул головой, прогоняя непрошеные эмоции. Чужие. Отец тревожился, на самом деле. И от этого было только больнее. – Я вернусь в Тервин. На ближайшие лет десять – так точно. Эрин снимет рабскую печать, он обещал. Если сдержит слово, попрошу его поставить другую.
– Арт, ты нестабилен. Тебя там просто уничтожат!
– А здесь – нет? Папа, я устал. Бегать, прятаться. Моя жизнь превратилась в один сплошной побег. В Тервине у меня есть шанс просто жить. Хотя бы пока магия не станет стабильной. Так что верни мне крылья, и покончим с этим.
– И что ты с ними будешь делать? – спросил Эррион.
– Его темнейшество попробует вернуть их на место. – Повел плечами, ощущая не так давно зажившие раны.
– Что? Он же темный, Арт! Вы в своем уме оба?
– Эрин – целитель, папа. Один из самых сильных в этом мире. Если кто-то и сможет помочь, то только он. Ты разве не участвовал в последней войне?
– Нет, конечно! Стар я для походов.
– А, значит, ты не видел… А мне рассказывали. Но я не поверил, конечно, что один темный может сдержать армию демонов. Оказалось, может. От Эрина не фонит ненавистью, или злобой, или завистью. Поэтому я и заставил его поехать со мной. Потому что я – трус. Я боюсь, что не справлюсь один. Понимаешь?
– Мне страшно тебя слушать, Арти, – вздохнул Эррион. – Страшно и больно. И я не знаю, что тебе сказать, чем помочь. Просто знай, что я всегда жду тебя. И я всегда на твоей стороне, что бы ты ни решил.
– А как же «позор рода»? – Арт с горечью усмехнулся.
– Ты – всего лишь глупый ребенок, который ввязался в игру не по зубам. Хочешь ехать в Тервин? Поезжай. Скажешь поехать с тобой – я поеду, и в бездну короля и демонов вместе с ним.
– Не надо, я справлюсь. И я должен Эрину три жизни. Потому что он трижды спасал мою.
– Будь по-твоему. – Эррион устало склонил голову.
– Спасибо, что не пытаешься остановить.
Арт все-таки преодолел себя и шагнул вперед, чтобы суровый демон на миг его обнял – и отпустил.
– Ты устал, отдыхай, – сказал Эррион. – Утром вернемся во дворец. И прекрати наконец этот дождь. И без того на сердце камень.
Стук капель по стеклу становился все реже. Арт прошел по коридорам в комнату, знакомую с детства. Здесь ничего не изменилось. Те же занавески на окнах, те же обои на стенах. Портрет матери в нише у окна – один из двух
