— Отнюдь.
Собеседник вытащил из-под полки свой дорожный чемодан и извлек из бокового кармана ноутбук.
— Позволите?
Он взял у Давыдова камеру и подсоединил к лэптопу.
— Диск стерт, — пояснил он. — Но новая запись на носитель не делалась. У меня есть программа, которая позволит восстановить содержимое.
— Это ВАША программа… — сказал Денис. — Мало ли что она восстановит?
— Согласитесь, что сделать фильм и смонтировать его прямо на ваших глазах я бы не смог. Тем более, вы помните, что снимали во время погружения, и сразу заметите подлог. Не так ли?
Давыдов кивнул.
— Запись небольшая? — спросил Сергей Борисович, щелкая клавиатурой.
— Не очень большая.
— Тогда это быстро. Ну вот… Прошу!
Это была однозначно его запись — Давыдов прекрасно помнил ракурс, с которого снимал это фото, и стайку ярких рыбок-попугаев, промелькнувших в кадре и оставшихся в углу снимка размазанными яркими пунктирами, тоже помнил. Вот на фото мурена — змееподобное тело, скользящее на фоне шелушащейся ржавой стены. Он снимал серию — вот кадры в той же последовательности. Объектив следует за хищницей до тех пор, пока она не скрывается в недрах корабля. После мурены он поменял режим съемки, и точно — на экране пошло видео.
Денис повернул ноут к себе, в нетерпении нажал на тачпаде кнопку перемотки, ускоряя течение времени. Вот камера заметалась, нырнула в люк вместе с ним…
Стоп!
Давыдов нажал на паузу и перевел камеру в режим покадрового просмотра. Метались тени. Черное, белое, полоса желтого цвета…
Опять черно-белый калейдоскоп и планктонная муть перед объективом. Денис вспомнил, как его волокло вниз, и почувствовал, что начал задыхаться от пережитого ужаса.
И едва не пропустил кадр, ради которого и был устроен просмотр. Этот удар практически отправил его в нокаут. Теперь он видел нападавшего. Вернее, нападавшую. Извечный не солгал — это была Карина.
Давыдов молчал, глядя на экран ноута.
— Если вам будет легче, — сказал Извечный, наливая очередные рюмки, — она же и вытащила вас. Вы уже пускали пузыри, как снулая рыба, когда она передумала…
— Зачем?
— Что — «зачем»? Зачем убивала или зачем вытащила?
— Зачем? — повторил Денис. — Зачем убивала, если потом вытащила? Не понимаю.
— Правильная постановка вопроса. Но для ответа вы должны осветить еще один интимный момент своей жизни…
— Да ну… — усмехнулся Давыдов. — Какие уж тайны между нами — млекопитающими!
— Скажите-ка мне, почтеннейший Денис Николаевич, — Извечный наклонился, заглядывая Давыдову в зрачки. — Вы в последнее время не видели странные сны? Чужие сны?
Мир Зеро. Камчатка. Сейсмологическая станция «Крутоберегово». Ноябрь— Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!
Савичев задумчиво поскреб щеку.
Обычно слышно было, как под ногтями скрипит щетина, но после сегодняшнего вечернего бритья щека оказалась гладкой.
— Ты хочешь сказать…
— Я ничего не хочу сказать. Ты сам смотришь логфайл.
— Бред.
— Повтори это еще раз, суть не поменяется. Ну вот…
Миша показал на экран компьютера.
— Смотри, четко по линии, как я и нарисовал.
Он записал координаты из таблицы и нанес точку на глобус, стоящий на столе.
— Я понимаю, что точность плюс-минус на глаз, но картинка близка к истине.
— Ты хочешь сказать, что все эпицентры землетрясений за последние три недели лежат на одной прямой?
— Точно, — сказал Роменский, и улыбнулся. — Такое впечатление, что по нашему шарику рубанули шашкой. Помнишь задачки про плоскость, рассекающую геометрическую фигуру, Игорь? Так вот… Все, что было после Карибов, прекрасно ложится в мою теорию.
— В какую теорию? — задумчиво спросил Савичев и поскреб вторую щеку, а потом зачем-то почесал в затылке. — У тебя что, господин дежурный сейсмолог, есть теория? Есть хоть какое-то объяснение? Херня какая-то… Радиант Пильмана, ей-богу!
— Игорь, ты тоже сейсмолог, старше меня, опытнее и держишь в руках лог. Против цифры не попрешь. У тебя есть гипотеза?
— Хм… А какой интервал между толчками?
— Нет постоянного. Но не менее 5 толчков в сутки в этой плоскости — четко по геодезической линии, идущей в глубине нашего шарика. Иногда больше, но никогда меньше. Все разной силы, на разной глубине…
— Знаешь, на что это похоже? — произнес Савичев и потер лоб.
— Ну?
— На то, как от напряжения рвется канат, на котором подвешен шарик… Знаешь, так… Ниточка за ниточкой.
— Это не я головой поехал, это ты головой поехал, господин начальник.
— Надо доложить в Москву.
— Глубокомысленно, господин начальник! В Москве сейчас ночь. Сигнал от нас к ним идет постоянно, но говорить в это время суток не с кем. Так что мы с тобой, как два Гайдара… Один на один с проблемой.
Роменский улыбнулся, демонстрируя не очень хорошую работу дантиста. Но несмотря на почерневший передний зуб, улыбка у сейсмолога была приятная. Он искренне радовался своему открытию, не задумываясь над тем, что за последствия для мира оно несет.
— Вот! Смотри! Снова! Магнитуда 4.7. Центр на глубине 6 километров. Поспорим, что координаты совпадут? Смотри, делаем проекцию… И!
Он нанес еще одну метку на глобус и соединил ее с предыдущей точкой одним движением фломастера.
— И! Оп-па! Любуйся!
Савичев посмотрел на результаты труда дежурного сейсмолога.
Может быть, из-за большего опыта, а может быть, из-за склада ума он глядел на происходящее совершенно с другой точки зрения. Ему даже стало страшно, но показывать перед младшим по возрасту подчиненным свою слабость Игорь Афанасьевич не стал.
— Интересно, — сказал он, внимательно разглядывая земной шар с красной линией на боку, стоящий на столе. — А что произойдет, когда кольцо замкнется? Лопнет наш канатик?
Линия напоминала разрез и тянулась через Атлантику к Африке и Евразии на многие тысячи километров. Словно кто-то полоснул ножом по спелому арбузу и он лопнул от прикосновения острого лезвия.
Воображения Савичева вполне хватало на то, чтобы представить себе трещины на океанском дне, рвущиеся, как бумага,
