Прыгнула, чтоб ударить со спины, Заррэт едва успел развернуться.
Он был силен и в то же время — неповоротлив.
Каждый его удар нес верную погибель, но каждый раз она уходила. Сама же — то рубила, то колола, понимая: убить сразу не выйдет, но вот ранить, измотать, загнать — привычная тактика Охоты. А Заррэт — всего лишь очень большой и опасный зверь.
И ведь получалось. Хоть сама устала, начала терять темп, клинок уже блестел золотом, а Заррэт дышал тяжело и все больше не нападал — отмахивался.
А потом настало время решающего удара.
Заррэт вскинул дубину, Тэхэ ушла в сторону, замахнулась...
***
Ух'эр, присевший в тени развесистого дуба, за гигантским корнем, пришедший вслед за огнем, по выжженной земле, никем не замеченный — некому было замечать, Заррэт всё уничтожил на пути к сестре — и следивший за ними внимательно, сощурившись, молниеносно выбросил вперед руку, свистнул в воздухе тяжелый камень, ударил Охоту в висок.
***
Перед глазами у Тэхэ потемнело, она пошатнулась, через миг продолжила движение, но и Заррэт успел ударить: дубина обрушилась на ее голову в тот самый миг, что клинок вошел в его сердце.
Оба рухнули наземь.
***
Ух'эр поднялся, подошел. Остановился над ними и принялся старательно отряхивать руки, как после нелегкой работы. Ну а что? Нелегкая ведь работа у Смерти. Сами-то они, конечно, сами, но за всем нужно следить.
— Ш-шут, — прошептали в стороне с такой змеиной ненавистью, что и сам Лаэф позавидовал бы.
Ух’эр с насмешливым изумлением вскинув брови, обернулась. Эйра, надо же, живучая какая… Он сделал несколько шагов, остановился над ней, всмотрелся. Присел рядом. Улыбнулся, глядя прямо в изумрудные глаза.
Он любил смотреть, как уходят люди. Последний вздох — самый сладкий. Каким же сладким он будет у богини, пусть и мелкой? Почему бы не позволить себе маленькую слабость напоследок, прежде, чем вернуться к более важным делам?
Склонился над ней, всмотрелся в глаза, почти коснулся губами...
***
Сорэн сделала шаг и замерла, изумленно распахнув глаза. Нет, он не видел этого, но ему и не нужно было: тихий вздох, сдавленный и будто даже с облегчением. Как будто ждала его, очень долго ждала. Хотя на самом деле все наоборот — не ожидала увидеть.
Ему просто снова хотелось, чтоб она ждала.
Но об этом нельзя было думать.
Не сейчас. Не в решающий миг.
Он сделал шаг вперед, ухмыльнулся.
Остановился под огромной белой аркой — входом в ее покои.
Из всех них она одна додумалась отгрохать себе целый дворец на вершине горы.
Свет струился по арке, стекал вниз, пульсировал, пронизывал — этого он тоже не видел, но и нужды не было. Он знал, он просто все знал.
Свет ее — холодный, вечный. Вся она — замершая, застывшая в белых льдах вечность. Она, обиталище ее, взгляд.
Ему вдруг захотелось встретиться с ней взглядом...
Нет. Не сейчас.
За аркой — дворец, а там, внутри, в самом его сердце бьет источник света. Не лучи, тонкими иглами пронзающие зеленые рощи Охоты — сгусток, живое, пульсирующее сияние. И всегда хотелось войти, заглянуть, узнать: что же там светит? Звезду что ли с неба тайком сорвала, когда он, властитель ночи, ненадолго отвлекся на очередную мелкую проблему?
Но вход для него был навеки запечатан.
Может, сейчас откроется? Не в глаза посмотреть — хоть ладонью коснуться источника. Может, обжечься. Но — коснуться.
— Не ожидала увидеть меня? — спросил и сделал еще шаг к ней. И она, будто вспомнила ритм танца, которого никогда не было и быть не могло, шагнула назад в такт. — Ждала кого-то другого?
***
Нет, не ждала.
Не ожидала такой наглости ни от кого.
Но Лаэф всегда умел удивлять. Темный силуэт в черной тени, окутанный ядовитыми туманами, струящимися по длинным пальцам и ниспадающими послушно к ногам.
Медленно вынул из ножен меч.
Склонил голову, и она даже не поняла — только легким уколом в сердце пришло воспоминание — вот почему этот жест Ух'эра был таким знакомым. И прищур — если б не повязка на глазах. Но она и так помнила, вспомнила, у кого младший перенял свой прищур.
Вскинула руки, метнула два сияющих шара. Слепящих, но только вот — его, уже слепца, не ослепить. Лаэф крутанулся, плащ взвился над головой — и разбил шары, как стеклянные игрушки.
Лаэф небрежно взмахнул рукой, и за его спиной взмыл черный дракон — сначала показалось, что это — сам Лаэф расправил крылья ночных кошмаров.
Но не таков брат — не идет в бой сам.
Сорэн поняла, почему пришел без змей: все силы копил на это средоточие тьмы.
Упала на колено, ударила ладонями в белокаменный пол — но не склонилась перед ним, призвала всю мощь свою, весь струящийся свет, живущий здесь, в ее сердце, в ее покоях, в ее дыхании.
Дракон, прошедший низко, над самой головой, развернулся, бросился вновь. Но громыхнуло в замке — и вырвалась наружу так долго сдерживаемая сила — и в чистом белом сиянии чудовище растворилось, как растворяются ночные кошмары в рассветных лучах светила, названного ее детищем.
Сорэн поднялась.
И еще шаг. И совсем близко.
Лаэф мягко шагнул в сторону, будто хотел обойти ее, и вновь она двинулась вместе с ним, повторяя его.
Танцуя.
— Не ожидала, — ответила наконец и улыбнулась, — что ты так глуп.
Чтобы ударить мечом — она видела, что меч наделен силой, и наверняка он мнит его своим козырем, но забыл: он слеп, а она видит, и чтобы ударить мечом, ему нужен еще один шаг.
Как сделать, если движешься по кругу?
Он улыбнулся в ответ, совсем не по-своему. Открыто.
И ударил.
Она не учла — ударил не с шагом, вместо него.
Она слишком сосредоточилась на мече, а он взмахнул свободной рукой — и две черных иглы сорвались с длинных пальцев, впились в плечи: обездвижил руки.
Сорэн вскрикнула, отступила. И продолжая танец, он шагнул следом.
Все еще улыбался.
Странно, открыто улыбался.
***
Лаэф разжал пальцы — и меч упал к ногам, как падали тени с туманами. Меч будет потом. Сначала он сделает больнее.
У него в запасе всегда есть несколько фокусов.
Он все еще полон сил, а она своими пассами не будет мешать: убив дракона, она истратила почти всё. Сестра никогда не умела беречь силы. Он обратит ее в белый камень, которым окружила себя. Она уже давно — камень. Ему немного
