Пожав одним плечом, я повернулась к окну.
— Просто сказала. Распыли на нее немного Resolve, и все будет в порядке. И не стоит беситься по пустякам.
Шейн фыркнул.
Декс хмыкнул, но я проигнорировала его и прислонилась лбом к окну в такси, слушая Шейна, завязавшего новый разговор о том, что он недавно смотрел Мстителей. Я слышала от Слима, что первой татушкой Декса был щит Капитана Америка, где-то на его теле. Где конкретно он был, я понятия не имела.
Честно сказать, я думаю, это мило.
Большой плохиш Декс с руками в чернилах, черным мотоциклом, матерящийся придурок из мотоклуба… любит супергероев? Нереально.
Ну да ладно, это было чертовски мило.
Я достала двадцать долларов из сумочки, чтобы расплатиться за поездку, когда Декс оттолкнул мою руку и вытолкнул меня из такси. Я почувствовала себя нажравшейся проституткой, направлявшейся через лобби отеля и стоявшей в лифте с двумя друзьями. Шейн попрощался с нами на своем этаже, пока мы молча поднимались на двенадцатый этаж.
Мы прошли где-то полпути по коридору, когда я вспомнила, как Декс сказал в баре о том, что он слишком стар.
— Сколько тебе лет?
— Тридцать три, — ответил он.
Я остановилась и уставилась на него. Тридцать три? Думаю, это имеет смысл. У него свой собственный бизнес. И бизнес работает уже около шести лет. Он не мог быть моложе, несмотря на то, что на вид ему было двадцать пять — тридцать лет.
— Хах, — фыркнула я, любуясь стройным телом в облегающей футболке. — Ты не выглядишь на тридцать.
— Я чувствую себя так большую часть времени, — Декс посмотрел на меня скользящим взглядом, который перешел в улыбку.
Никто из нас не сказал больше ни слова, когда мы вошли в комнату. Я схватила свою пижаму и прошмыгнула в ванную, чтобы смыть запах пота после бара и подготовиться ко сну. К тому времени, когда я вышла из ванной, Декс сидел на краю матраса в баскетбольных шортах и футболке с бутылкой лосьона, зажатой между ног, рукой массажируя другую руку.
— Ты втираешь лосьон? — спросила я.
Синие глаза скользнули к моим.
— Да. Это помогает сохранить цвет. Видишь? — он закатал рукав футболки до плеча, указывая на чистые блестящие черные чернила на его правой руке. — С этим черным цветом стоит быть поосторожнее. Я не хочу, чтобы он превратился в серый через несколько лет.
— О, — стало моим блестящим ответом. Я моргнула. — Сколько их у тебя?
Декс усмехнулся той медленной устрашающей улыбкой, которую я узнаю как знак, что он забавляется.
— Только пять, — он смотрел на меня еще минуту. — Хочешь увидеть их?
Нет.
Кого я обманываю? Я все равно кивнула.
Он скользнул на самый край кровати, его руки упали на его колени, и он начал поднимать материал одной стороны его шорт. Твердые мускулы на бедрах были покрыты черными чернилами. Наколка, которая выглядела, как очертания сахарного черепа, которые я изучала на уроках Мексиканского Народного Искусства в школе, была изображена на его ноге. Буквы «WMC» и 1974 были выбиты на отдельном участке кожи, прямо под рисунком, размашистыми и почти витиеватыми буквами.
— В честь клуба, — пояснил он.
Мои глаза были прикованы к огромному черепу, который занимал почти всю площадь его массивного бедра.
— Почему ты выбрал бедро? — У моего отца и у Сонни татуировки были на руках. Я заметила, что у Трипа она была на спине.
— У меня были другие планы, — Декс пожал плечами.
— Так… где твои остальные татуировки? — я кашлянула.
О, Божечки.
Его рот медленно растянулся в улыбке. Немигающим взглядом он пожирал на своем пути всю меня. Спустя минуту, он сел и поднял руки перед собой.
— Эти ты видела.
Я-то видела, втихаря подсматривая, но не во всех деталях.
— Что они означают? — спросила я с неподдельным интересом.
Декс посмотрел вниз на них.
— Разные идеи, которые пришли в голову, — согнув правое запястье, а потом и левое, он посмотрел вверх и пожал плечами. — Иногда я беру идеи из разного дерьма, которое вижу. Вроде этой, — он поднял руку с конфигурацией исчезающих треугольников. — Пошли в планетарий с моей племянницей, и я просто не мог выкинуть их из головы.
Затем он поднял другую руку, на которой вокруг нее было обернуто крыло.
— В другое время, я просто мечтаю о всяком.
Но это было больше, чем «просто о всяком». Он мечтал о вещах, которые выглядели ангельски? Мне снятся зомби, кусающие меня и врывающиеся в дома, а не такие вещи. Не просторы абстрактных цветов. И опять же, возможно, у художников были такие мысли, но я ведь определенно не художник.
Он начал стягивать свою футболку через голову. Я обязана была сказать себе, не сболтнуть какую-нибудь глупость, потому что мой мозг отключился. Все, о чем я могла думать пока наблюдала за Дексом, сидящим там с его яркими красивыми тату и не менее красивым, но уставшим лицом, было: «Мир несправедлив».
— Эта была моя первая, — сказал он, указывая на небезызвестный щит Капитана Америка на его левой груди, пока я мечтала о его шести кубиках. Или их было восемь?
— А это Уриэль, — объяснил он, указывая на огромного красного осьминога, обвивающего его, начиная от спины и до правой части груди. Такого же я видела в рамке в его офисе. Глядя на него без рубашки, я могла сказать, что красным, который я видела на его шее, было щупальце. Оно было настолько детально сделано, что казалось живым.
Уриэль был забыт в тот момент, как я увидела его гладкие, темные соски. Не думаю, что меня могут обвинить в ненадлежащем осмотре его татуировок, когда я могу использовать свои глаза, чтобы визуально приставать к его голой груди и двум чертовым кольцам, которые были в его сосках.
— Тебе не нравится? — спросил он.
Я не могла вспомнить, как разговаривать.
— Уф… — я моргнула, разыскивая вещи, именуемые словами и предложениями, которые люди использовали тысячелетиями для общения.
— Что… почему Уриэль? — как-то удалось выдавить мне.
По правде говоря, я все еще смотрела на его верхнюю часть тела, а не на Уриэля, его красного осьминога, в частности.
Декс был настолько горяч, когда широко улыбнулся, для меня этого было достаточно, чтобы отвести взгляд от полураздетой мечты. Потому что улыбка Декса была наимилейшим из всего, что я когда-либо видела. Она была широкой, искренней, игривой и такой редкой. И она заставляла мои внутренности гореть.
— Это мое любимое животное, — ответил он обычным тоном.
— Осьминог? — я думала, он выберет что-то другое.
