Проект, суливший безбедную жизнь, минимум на десять-пятнадцать ближайших лет, обернулся огромной финансовой дырой. Марианской впадиной.
Дмитрий трясущимися руками налил воды, выпил в два глотка, не глядя, отключил разрывающиеся телефоны.
Ни до кого сейчас. Господи, где он допустил ошибку, как это вышло?
Его подставили! Точно!
Вскочил, забегал по кабинету.
Но — кто? Кто смог это сделать? Кто посмел это сделать? Все шло отлично, переговоры затруднений не вызывали, еще немного, и договор был бы нерасторжим!
Поспешил, побоялся упустить выгоду, не продумал, не заметил, что у партнеров остался небольшой зазор, возможность без потерь отыграть всё назад. Небольшая ошибка повлекла за собой катастрофические последствия — его «карманной» компании конец, а Квадро теперь станет сильнее, чем когда-либо. Гуров и его соглядатаи непременно обратят внимание на произошедший армагеддец в отдельно взятом сегменте рынка. И проведут собственное расследование. В лучшем случае, его посадят. О худшем варианте даже думать не хочется.
Вот она, мечта, рядом была, почти дотянулся. А теперь вопрос лишь в одном: отсидев, Дмитрий выйдет на волю, пусть и нищим, но живым, или сгинет за решеткой? Гуров не простит обмана, не пожалеет денег, найдет того, кто дотянется до глупого зятя и в тюрьме. Зачем он так рисковал?
Дрожащими руками Сомов переложил на столе папки слева направо. Просто, чтобы отвлечься хоть на минуту, попытаться понять — уже конец или у него еще есть шанс? — что теперь будет? Бежать?
Но на нормальную жизнь у него денег кот наплакал, тем более что неизвестно, где и когда он сможет ещё что-то заработать. Из-за ограничения, которое ввел Гуров, ему пришлось деньги добывать разными, по большей мере, незаконными или полулегальными методами. Купил за одну цену, в документах провел другую, разница пошла на запасной счет. Или — проводил сделки, не оформляя их официально. Это самое наваристое — вся сумма ему в карман. Но теперь за него возьмутся всерьёз, вытрясут всё, что он успел накопить.
Пансион матери он оплатил вперед за год, до августа следующего года за ней будут заботиться. А потом? Что с ней будет потом, когда он не сможет оплатить счет?
Господи, о чем он думает? Ему надо себя спасать, мать переведут в государственный приют, на улицу не выставят. А он вот-вот головы лишится.
Бежать!
Если он поспешит, то сможет снять все, что еще осталось, и уехать из страны! А там, как-нибудь, устроится…
Стук в дверь и голос секретарши:
— Дмитрий Николаевич, к вам посетитель.
— Я занят! — рявкнул в ответ.
— Дмитрий Николаевич, откройте. Полиция.
Дальнейшее происходило, как в страшном сне.
Все его заделы и действия оказались вскрыты, счета обнаружены, схемы мошенничества просчитаны и доказаны.
Откаты, недостоверная отчетность, нецелевое использование средств компании — всё, в чём его обвиняют, перечислять устанешь.
Гуров прилетать не спешил. Впрочем, адвокат Леонида Ивановича, навестив Сомова в СИЗО, объяснил все предельно ясно — тесть в курсе и предлагает соглашение: Дмитрий признаёт все обвинения и добровольно возмещает урон, который он нанес компании. За это он получит минимальный срок и останется в живых. В противном случае — максимальный срок, счета, так и так, обнулят, плюс гарантия невозврата.
Пришлось согласиться, и Дмитрий не успел опомниться, как оказался за решеткой.
Шесть лет!
И в окружении нет никого, кто за него вступится, передаст денег или пришлет посылку. Никого, кто будет его ждать…
Как несправедлива к нему жизнь!
Он выжил.
Под условно-досрочное его не подвели, пришлось отсидеть от звонка до звонка.
Было всякое, но главное, что Дмитрий усвоил — человек человеку волк. Нельзя надеяться на других, только ты сам можешь себе помочь.
К огромному удивлению Сомова, за воротами его встречали.
— Дмитрий, садитесь, — пригласили в машину.
А он что? Ему уже нечего терять, кроме жизни. С деньгами у него теперь никак. Совсем.
Все его тайные, как наивный Дима думал, счета были выявлены и опустошены. Дом не ему принадлежит, туда и не пустят, как и в квартиру родителей.
Комната в коммуналке была, жива ли? Да, та самая, куда он, поначалу хотел Машу отправить, чтоб посговорчивее была. Ирония судьбы — если за время, пока он сидел, дом не снесли, старый же, то комната — его единственное жилье и имущество. Какая там задолженность за коммуналку за шесть лет набежала — страшно представить.
Сел, придерживая тощую сумку с немногими нажитыми за шесть лет пожитками. Откуда им взяться, многим, если за все время ему ни одной посылки не пришло, ни одной передачи, никто не навестил и не написал?
Машина тронулась, набирая ход.
— Нас прислал Леонид Иванович, — проговорил мужчина, сидящий впереди, рядом с шофером.
— Убьете? — безразлично спросил Дмитрий.
— Нет, с чего вы взяли? — удивился собеседник и шлепнул на колени Сомову пакет. — Вот вещи, переоденьтесь. Там еще билет на поезд. Вас встретят в Энске. Там же у вас есть комната?
— Была комната, — настороженно ответил Дмитрий, гадая, с чего бы Гурову ему помогать?
— И была, и есть, — мужчина перебросил конверт. — Деньги. Ваше дело — тихо и спокойно доехать до города, там встретят.
Через два часа он стелил постельное белье на своей полке в плацкарте и гадал, что ожидает его в родном городе?
Трое суток пути он почти все время спал или бездумно наблюдал за пролетающим за окном вагона пейзажем.
Города, деревни, полустанки. Куда-то спешащие люди. У всех своя жизнь, один он, как перекати-поле, никому не нужный. Мать за все шесть лет даже строчки не написала. Да жива ли она? Пансионат был оплачен только за год…
Прошлые ошибки он уже не вспоминал — достаточно покопался в них за время отсидки. Что скажешь? Во многом он сам виноват, слишком был самоуверен и беспечен, но назад ничего не отыграешь. Жизнь научила — надо радоваться тому, что есть, не заглядываясь на миражи. Он так и сделает.
Энск встретил хмурым дождем. Опять осень, как и шесть лет назад, когда так бесславно закончилась его сытая и богатая жизнь.
Его встречали двое мужчин, одного он смутно помнил — кажется, видел его в окружении Гурова.
Без лишних слов Дмитрия довезли до старой двухэтажки — надо же, еще не снесли! — выдали ключи, непрозрачную пухлую папку и оставили одного, пообещав, что сейчас зайдет человек, который все объяснит.
Мужчина посмотрел на закрывшуюся за встречающими дверь комнаты, потом обвел взглядом помещение — пыльно, грязно, убого. Он специально не сделал ремонт после жильца, не поменял мебель — хотелось, чтобы Мария в полной мере прониклась — так всё и стоит.
Похоже, теперь проникаться придется ему.
Открыл папку — документы на комнату и скромная сумма в очередном конверте.
Стукнула дверь, Дмитрий поднял голову и замер — Щербаков.
— Поговорим? — мужчина огляделся, брезгливо поморщился и остался стоять.
— Итак, ты вернулся. Леонид Иванович просил передать, что видеть тебя не желает. Хочешь
