– Когда меня притащили, – встревает Алекс. – Он попытался вырваться и отвлечь внимание на себя… и делал это каждый раз, когда мне угрожала опасность…
Только сейчас Максим поднимает на него воспалённые глаза. И взгляд его будто затянут матовой плёнкой.
– …это было безрассудно, – добавляет Алекс.
– Я должен был просто смотреть?..
– Но тогда ты бы не пострадал…
Высокие скулы стремительно белеют. Максим с силой сжимает зубы и опускает голову.
– Кхм… а какого рода опасность угрожала вам, гражданин Астеньев? – негромко напоминает о своём присутствии лейтенант.
– Они требовали, чтобы я…
– Они пытались нас сломать, – резко выдаёт Максим, сплёвывая на пол. – Чтобы Джеф… Александр… не просто забрал заявление, но даже думать забыл о возмездии. Тот говнюк всё твердил, не затыкаясь, какая он большая шишка, и что ему ничего не стоит растереть нас в порошок в случае непослушания.
– Вашей жизни угрожали?
– …
– Да, – снова вклинивается Алекс. – Xоть у них и были газовые пистолеты, если бы они выстрелили в глаз, висок или… в промежность… в общем…
Начав говорить довольно уверенно, он спотыкается на середине и постепенно замолкает. А Исаев тем временем продолжает быстро писать от руки.
– Ещё тот хмырь признался, что это именно он напал на того сопляка… – вдруг вспоминает Максим, – как его… Стрельцова.
– Да неужто? Кхм-кхм… была бы у нас запись его признания…
Лейтенант произносит это вроде бы между делом, но заставляет Алекса напрячься. А всё потому, что около часа назад, пока Максиму накладывали шину, кое что случилось. Алекс тогда как раз собирался покинуть холл, чтобы одеться, а Григорий бродил между оставшихся нераспакованными ящиков. Медсестра отогнала его, чтобы хоть немного успокоить своего подопечного и заставить сидеть неподвижно. И вдруг следователь громко спросил у Максима, не находил ли тот чужой телефон. А когда узнал, что не находил – посмотрел на Алекса в упор: «Странно. Я специально оставил его в неприметном месте… хм, куда же он мог подеваться?»
«Что за бред?! Зачем тебе понадобилось тут что-то оставлять?!» – разъярился тогда Максим.
«Ну… после случившего с Николаем Стрельцовым я подумал, что к вам тоже могут нагрянуть интересные гости… так что встроенный в телефон жучок должен был записать что-нибудь интересное, даже если бы села батарея… хм-хм-хм…»
Алекс стойко выдержал его взгляд. Но почувствовал что-то вроде раскаяния – если бы он не нашёл телефон и не перепрятал, сейчас у полиции была бы весомая улика, но… сделанного не воротишь. Тем более, если не очень хочется. Однако разве шайку Павла Головы не взяли с поличным? Да и Николя теперь ничто не мешает указать на него пальцем.
– …и затем вы выстрелили в окно, чтобы привлечь внимание соседей или прохожих? – тем временем Исаев, похоже, уже заканчивает записывать и уточнять показания Максима.
– Именно так.
– Не плохо, не плохое… – следует вздох, в котором можно различить некоторую долю разочарования, но мент выдавливает из себя улыбку. – Ну… думаю, этого будет достаточно.
– Это всё?
– Ага.
Максим немного удивлённо наблюдает, как следователь протягивает ему бумаги для подписи, а потом складывает их в папку.
– И мы можем уехать из страны? – спрашивает Алекс, тоже поставивший подпись под копией показаний.
– Ага, – снова кивает Исаев, но прежде чем направиться к двери, добавляет: – Только вам, гражданин Астеньев, нужно будет скоро вернуться. Сегодняшнее нападение наверняка объединят с вашим делом, и суд перенесут, так что не забудьте уточнить новую дату.
– Понял.
Когда лейтенант выходит, Алекс отталкивает от стены, около которой всё это время стоял, но тут дверь снова открывается, и появляется медсестра с усталым взглядом. Посветив Максиму в глаза маленьким фонариком, а потом подвесив его загипсованную руку на перевязь и заставив подписать очередные бумаги, она наконец-то разрешает ему уйти.
В коридоре приёмного покоя довольно много людей. Пробравшись сквозь них и едва не уронив какого-то парня с костылём, Алекс вываливается из душного помещения на крыльцо травмункта. И вдыхает свежий воздух, почти без примесей лекарств.
Ярко горят фонари. Максим неспешно выходит следом.
– Прости.
Одно слово. Только одно его слово – и всё встаёт на свои места.
– Значит, ты знал, что они нападут?
Алекс не ждёт ответа, просто стоит, прислушиваясь к тишине за спиной.
– Отец подозревал. Он оставил людей, чтобы присмотреть на тобой.
«Не за "нами"?..»
– Но если они видели, кто к нам пожаловал, почему заявились только после выстрелов?..
И снова Алекс задаёт вопрос, на который и так знает ответ. И всё же Максим удивительно послушно отвечает… однако совсем не то, что ожидалось:
– Потому что идиоты!
– М-м?
– Они связались с Зеленец и остались ждать обещанный наряд спецназа. Но даже после его прибытия, не зная, что происходит внутри, ждали какого-нибудь сигнала!
«Зелен… Ах, да, это же фамилия Григория…»
– Аха-а-а…
Тяжёлый вздох вырывается из груди. Холодный ночной воздух проникает под лёгкую джинсовую куртку и заставляет немного закружиться голову. Но за спиной вдруг появляется надёжная опора – подойдя вплотную, Максим обнимает его здоровой рукой и втыкает острый подбородок в самый центр макушки. Он как всегда горячий, даже несмотря на то, одет сейчас в одну лишь футболку.
– Я должен был тебя предупредить, – произносит тихо. – Но не хотел зря волновать.
– …тогда зачем злил сыночка бывшего мэра?
Прижавшаяся к ключице под самым горлом рука напрягается, вынуждая Алекса сильнее откинуться назад.
– Ты ведь не хочешь сказать, что собирался отсосать всей той кодле на моих глазах? А потом жить дальше, как ни в чём не бывало?
– А что? – быстро и преувеличенно легкомысленно отзывается Алекс, задрав голову и пытаясь в темноте рассмотреть лицо Максима. – Разве всё это не напомнило тебе один из наших отыгрышей на форуме? Довольно волнующе, правда?
И невольно вздрагивает, когда его разворачивают на девяносто градусов, вдавливая поясницей в ограждение крыльца. Глаз Максима почти не видно, но Алекс не способен сейчас смотреть куда-то ещё.
– Ты же говоришь это… из-за меня? – глухой, подрагивающий от сдерживаемой ярости голос проникает глубоко в подсознание. К горлу подкатывает комок. И всё же Алекс не отводит взгляда, глядя вверх, в искажённое тёмное лицо. – Я… я никогда… – внезапно Максим хрипнет. – Чёрт возьми, как тебе вообще в голову пришло, что я согласился бы разделить тебя с кем-то ещё?! Ты разве не понимаешь, что реальность и фантазии – это не одно и то же?.. Или… ты хочешь сказать, что был бы не против…
Жестоко. Хотя Максим и не договаривает фразу, всё и так понятно. И то, что Алекс вынудил его даже начать произносить что-то
