Нет, столько Алекс ждать не может, ему на работу.
– Я зайду после девяти?
– Один?
– А что?
– Ты всё ещё… тусуешься с тем типом?
Удачно, что Жека сам поднял эту тему. Однако то, как поставлен вопрос… За кого он его вообще принимает? За гея-тусовщика, который сегодня ебётся с одним, а завтра с другим?!
Стоя в дверях, Алекс медленно считает про себя до десяти и переводит взгляд на приоткрытый балкон, на широкий подоконник, на ряды пустых пивных банок под ним… но успокоиться полностью у него так и не выходит.
– А ты всё никак не угомонишься? – закипает яростью собственный голос, становясь больше похожим на шипение. – Или тебе мало втащили?
Немного заторможенная рука Жеки приподнимает компресс, и в Алекса втыкается взгляд всё ещё опухшего глаза. И взгляд этот кажется удивлённым. Даже ошарашенным.
– Так ты знал?! И те козлы тоже по твоей наводке ко мне заявились?!!
– Что?.. – от удивления Алекс даже забывает про свою злость. – О чём ты?
– А разве нет?
– Что «нет»?!
– М-м-м… да как сказать…
И снова в груди что-то взрывается, и уши наполняются шумом. Пальцы сжимают лакированный деревянный косяк двери… но тут же медленно разжимаются. И так же неспешно Алекс перешагивает порог комнаты и подходит к дивану.
– Что-то ещё случилось, Жека?
– Ничего.
– Не ври.
Он сам поднимает пакет со льдом. И мгновенно понимает, что на лице Жеки прибавилось синяков. Даже вот эта вот переносица утром в субботу не была настолько распухшей. И совершенно точно глаз у Жеки был подбит только один.
– Ты… он… это Макс тебя так? Чтобы ты забрал заяву?
Дышать становится трудно. Но почему-то перед глазами уже стоит весьма достоверный образ: вот Максим холодно улыбается, а вот уже расчётливо избивает Жеку без малейшей жалости.
– Или… за то, что ты… и те девки…
Нахмуренные брови на взбитым всмятку лице почти не меняют его выражения. И всё же Алекс улавливает настороженность. Да и отвечает Жека не сразу, словно ему требуется время, чтобы подобрать правильные слова. Наконец он произносит одно только:
– Нет.
Алекс склоняет голову к плечу, всерьёз задумавшись, а не приложить ли и свой кулак к этому натюрморту. В конце концов, одним кровоподтёком больше, одним меньше…
– Я не знаю этих ребят, – неожиданно продолжает Жека, приподнимаясь и отбирая свой компресс. – Подошли позавчера, когда я высунулся в магазин. В общих чертах речь шла о заявлении и твоём парне. Но… меня ещё следак предупредил, что с Зотовым лучше дел не иметь… так что, хуй знает…
– Зотовым?
– Что, впервые слышишь фамилию своего ёбаря?
Алекс с трудом сдерживает желание уебать Жеке. И для этого ещё раз медленно досчитывает про себя до десяти. А потом почти спокойно интересуется:
– А твой следак не уточнил, почему с ним лучше не связываться?
В ответ Жека рывком садится, скидывая лёд в пиалу, и снисходительно вздыхает. Косится на Алекса наименее опухшим глазом. И вздыхает повторно.
– Папаша твоего ёб- …парня – какой-то крутой адвокат из Москвы. И кажется, позавчера со мной провели воспитательную беседу его помощнички. Серьёзные такие дядьки.
– Позавчера? – уточняет Алекс, стараясь дышать ровно.
– Ну… – Жека снова морщится. – Сегодня что? Среда? Ну, может, по позавчера…
«По позавчера» было воскресенье. День, когда исчез Максим. Что если его тоже… эти дяди… Но почему? Отец узнал о наклонностях сына? Но разве это не глупо? В конце концов, Максим же не ребёнок…
Квартиру Жеки Алекс покидает в весьма спутанных мыслях. Да и на работе больше просто слоняется между стеллажей, чем занимается делом. Но ему наплевать на строгие взгляды старшего по залу – хотя то, как Геннадий неожиданно встаёт между ним и каким-то зелёным стажёром, вызывает усмешку. Словно мамаша, закрывшая своим телом птенца от грозного хищника… или, скорее, мерзкого – если судить по выражению лица мужчины. И в этот раз Алекс специально остаётся на месте и даже привстаёт на цыпочки, чтобы рассмотреть загороженного мальчишку. Скорее всего, недавнего школьника, не пошедшего в десятый класс… но зато с уложенными в модельную причёску трёхцветными волосами и с выправленной из брюк фирменной рубашкой, расстёгнутой чуть ли не до пупа. Один его пойманный взгляд говорит Алексу, что парень – избалованный мажор, привыкший на всё и вся смотреть свысока. Даже хуже, чем Жека. И ещё… может, это глюк, но что-то есть в его глянцевом облике эдакое…
«Ну всё, мне теперь везде будут чудиться геи?!»
Развернувшись, Алекс уходит так быстро, словно за ним сейчас кинутся по пятам. И неожиданно оказывается перед подсобкой – но не той, где они все оставляют верхнюю одежду и пьют чай, а ту, где хранится разный товар, в том числе и брак. И что-то заставляет Алекса заглянуть в эту подсобку и убедиться, все ли коробки на месте.
– В чём дело? – вырастает за спиной грозная тень. – Тебе здесь что-то нужно?
– Нет, Геннадий Алексеевич. Просто хотел проверить…
– Нечего тебе тут проверять. А если ищешь место, чтобы с кем-то пообжиматься…
Алекс оборачивается, и старший смены не успевает договорить, что хотел. Быть может, его останавливает увиденная улыбка.
– С кем-то? – переспрашивает Алекс. – Например? Может, сами не откажитесь составить мне компанию в уголке?
Переносица мужчины собирается складками, а сам он отшатывается назад:
– Ты мерзок.
– Да, от вас меня тоже блевать тянет.
Ничего. Ему нужно продержаться всего-то две недели. Это недолго. В школе было тяжелей, тогда впереди маячили ещё годы и годы, а каждый день начинался с пинаний его рюкзака всякими отморозками и отбирания денег, а перемены превращались в шоу глумлений и соревнования, кто прикольнётся над ним посмешней. Здесь же…
…ну подумаешь, отвращение.
Заметив, что народ устремился к раздевалке, Алекс расстроенно замирает у демонстрационного стенда с десятком мелких портативных колонок. Он собирался сегодня свалить раньше всех, но, похоже, не успел – не уследил за временем. И теперь остаётся только ждать, пока все не оденутся и не уйдут. Впрочем, даже если бы Алекс опередил их на пять минут, они бы всё равно догнали его у остановки, и ему бы всё равно пришлось выслушивать их остроумные замечания в ожидании маршрутки.
Нет, уйти попозже – так будет даже лучше.
Делая вид, что проверяет крепления товара, Алекс невольно слушает разговоры сдающих кассы девушек. Кажется, вчера первая смена опять чего-то недосчиталась – и на этот раз вовсе не из числа брака, пропали товары прямо со стендов. И Алексу даже оборачиваться не надо, чтобы почувствовать воткнувшиеся в спину взгляды. Но через некоторое время и кассирши скрываются в раздевалке.
Чувствуя себя
