Два удара – и любовнички хлопнулись на пол. Он все еще в ней, она все еще цепляется пальцами в его волосы.
Не чувствуя веса, Алиса поволокла обоих прочь. Вдоль по коридору – туда, откуда тянуло свежим воздухом. Черный ход выходил на темную аллею, дальше простирался парк. Хорошее место, ночью безлюдное. Там ей никто не помешает.
А вот и подходящее место. Алиса бросила любовников на землю и нехорошо усмехнулась. С кого начать? Девка вроде бы была знакомая. Рыжая, худющая, стервозная. И чем только зацепила? Сейчас выяснит. Наклонившись, Алиса вскинула девку на ноги. Не стоит. Прислонила ее к стволу, прижала одной рукой и вгляделась в лицо.
Симпатичная. Из той же серии, что три гадины, гниющие в подвале.
Заворочался Олег – неужели приходит в себя? Алиса повернула голову – точно пришел, открыл глаза, смотрит на небо.
– Твою ж мать, – пробормотал он. – Где это я?
– У меня в гостях.
Алиса криво улыбнулась.
– Что за шутки!
Олег попытался встать, но не вышло – выпитое и принятое помешало, да и удар по голове делал свое дело.
– Ты зачем меня приволокла сюда, идиотка?
– Идиотка? Я?
– Дура ненормальная!
– Это я дура?! А ты… ты спал с этой!
Олег поморщился:
– Да не ори, чего завелась. Ну перепихнулся разок, ничего страшного. И вообще, это ты куда-то свалила. Что я должен был делать, когда предлагают? Отказываться?
– Да, отказаться. И ждать! – рявкнула Алиса.
– Не ори, говорю же. Лучше помоги подняться, ноги как неродные. И отпусти ты эту… Машку, что ли. Что вцепилась? Лапаешь? Так я не против, лапай, но потом.
– Сейчас отпущу, – мрачно пообещала Алиса. – Только закончу и отпущу.
Ярость тоже ушла – появилось удивительно чистое, кристально чистое понимание, что делать дальше. И снова вернулся голод.
Алиса повернулась к Машке, ухмыльнулась и резко ударила ее в грудь. Когти пробили грудную клетку и вошли в плоть. Легко и просто. Алиса сжала пальцы – в ладони пока еще билось сердце. Затем дернула на себя:
– А вот и угощение. Будешь?
Олег заорал только тогда, когда она откусила первый кусочек. Заверещал, будто поросенок, пополз прочь. Алиса не мешала, наслаждаясь трапезой. А когда закончила, медленно двинулась следом.
– Не подходи! Ты… ты монстр!
– Знаю, – улыбнулась Алиса.
– Помогите! Люди, помогите. Не подходи! Прошу…
– Знаешь, чего я хочу больше всего на свете? – спросила Алиса, вскидывая его на ноги.
– Нет, – замотал он головой. – Нет! Не хочу ничего знать!
– Я хочу, чтобы ты был всегда моим. Весь. Полностью. Без остатка. До самой маленькой крошечки.
Олег на мгновение замер, перестал дергаться, задумался, а потом принялся отбиваться с утроенной силой. Тем приятнее было Алисе отделять от него кусок за куском.
Вскоре она ощутила приятную сытость и отпустила то, что осталось от Олега. Потянулась, зевнула и вдруг закричала от боли. Тело сминало, выкручивало сухожилия и мышцы, ломало кости. Но вскоре боль ушла, оставив после себя легкость. Алиса сделала шаг вперед, взмахнула крыльями и взлетела. Небо разорвал грозный птичий клекот.
Где-то далеко завыла полицейская сирена.
* * *– Эй, Хомо, жрать хочешь?
Клетка заходила ходуном, опилки взлетели ядерным грибом в воздух, а потом между решетками появилась рыжая морда с розовым носом. Морда взрыкнула и оскалилась, демонстрируя совсем не хомячьи клыки.
– Хочешь, значит. Сейчас перекусим.
Алиса танцующей походкой подошла к розовому холодильнику. В ее номере все было розовым: стены, потолок, пол, обивка мебели, постельное белье, подушки. В тот день, когда ее, загнанную в угол спецслужбами, приняла Общага, она была не в духе. Номер среагировал по-своему, превратившись в филиал дворца сказочной принцессы.
По первости у Алисы дергался глаз, потом она привыкла и менять ничего не стала. Тем более отдушина в номере все же имелась – дальний угол: серые обои с желтыми подтеками, потолок с плесенью, ссохшийся пол. В этом углу стоял старый покосившийся стол, на столе – поржавевшая от времени клетка с хомяком. Хомяка ей тоже подарила Общага, чему Алиса была несказанно рада. В конце концов, что может быть лучше существа, принимавшего тебя таким, каков ты есть.
Алиса открыла холодильник и придирчиво оглядела полки. В самом низу стояло блюдо с розовым зефиром – с некоторых пор она питала к нему особую слабость. Чуть выше – эмалированный тазик с закуской. Алиса вынула синеватую кисть, откусила верхнюю фалангу указательного пальца и кивнула сама себе. Блюдо дошло до нужного состояния, пора потреблять.
Из клетки донесся рык.
– Сейчас! Не реви, выбираю тебе самое вкусное.
Уже закрывая дверцу, Алиса бросила взгляд на самую верхнюю полку. На покрытом позолотой подносе покоилась человеческая голова. Алиса улыбнулась, протянула руку и убрала прилипшую ко лбу прядь:
– Видишь, мама, теперь тебя никто не обидит. Твоя любимая Зефирка об этом позаботилась.
Ольга Тетерина
Голова гианы
– С возвращением, Хозяин, – приветствие всегда было одинаковым, даже интонация ни разу не изменилась за столетия.
– Здравствуй, моя дорогая. – Старый колдун медленно подошел к огромному деревянному столу. – Ну что, выбрала? Который понравился тебе больше остальных? – Он в очередной раз пробежал глазами по фотографиям трех молодых людей, аккуратно разложенных на столешнице.
– Тот, что слева.
– Неожиданно, – искренне удивился колдун. – Второй казался мне более подходящим. А этот на вид обычный повеса.
– Вы спросили, я ответила. Но окончательный выбор, естественно, за вами.
– Ну что ты, дорогая, твое желание – закон для меня. Если хочешь его, значит, будет он. Артем Горский… что ж, тогда приступим.
* * *– Что же мне с вами делать, голубчик?
Это был заключительный экзамен весеннего семестра, и Артем сдавал его последним. Хотя «сдавал» – неподходящее слово. Вернее было бы сказать «заваливал». Виктор Михайлович – преподаватель макроэкономики – был добродушным, мягким старичком, который всегда готов пожалеть студента. Даже Витек, тезка преподавателя и лучший друг Артема – хоть и смышленый, но неприлично ленивый человек, – каким-то чудом умудрился сдать предмет на четверку. Но на Витьке, видимо, чудеса и закончились – Виктор Михайлович уже добрых пять минут качал головой и поджимал морщинистые губы, пытаясь найти в ответе Артема хотя бы намек на какую-нибудь правильную мысль.
Артем, в свою очередь, сидел с предельно кротким видом, смотря на преподавателя большими, честными, преданными глазами.
– Что же делать… – в очередной раз вздохнул Виктор Михайлович.
– Понять и простить? – с надеждой спросил Артем.
– Понять-то я вас понимаю, и очень хорошо понимаю… но вот простить никак не получается – совесть не позволяет. Только мне с вами возиться тоже совсем не хочется. Неужели нельзя было хотя бы на троечку да выучить материал? Или списать как-нибудь…
– Ну что вы, Виктор Михайлович… – начал было Артем, но преподаватель одарил его таким многозначительным взглядом, что продолжать оправдываться не было никакого смысла. Артем решил подойти к вопросу с другой стороны. – Тогда, может, мы сможем договориться? – как бы между прочим предложил он.
– Что вы имеете в виду? – Виктор Михайлович прищурился, и взгляд его стал неприятно острым.
Артем принял еще более кроткий вид.
– Ну, поставьте мне оценку… авансом, – несмело предложил он, – а я в следующем семестре буду учиться усерднее.
Виктор Михайлович тихо засмеялся.
