Не знаю, чем бы все закончилось, я совсем потеряла голову, однако Саша контролировал ситуацию и свои желания гораздо лучше меня, как оказалось. Он отстранился первым, поглаживая пальцами мое лицо, пока я пыталась отдышаться и ловила ртом густой, вязкий воздух. Я отметила серьезное выражение, без тени улыбки, и лишь на мгновение кольнуло беспокойство: что-то задумал?
— Лесь, прости, что я себя так по-свински вел, — неожиданно произнес Смычковский, и я совершенно неприлично вытаращилась на него, хлопая ресницами. — На самом деле, я не имею обыкновения грязно приставать к своим сотрудницам, даже очень симпатичным, — Саша улыбнулся уголком губ и очертил подушечками пальцев овал моего лица. — Но ты первая, кто на прямое выражение моих якобы намерений чуть не дала мне по физиономии, совершенно искренне воспылав гневом.
Ну вот как у него это получается, а. Вгонять меня в краску даже не комплиментом, а просто констатацией факта, что я — не такая, как остальные в его окружении…
— А если бы я заявление написала? — буркнула, пряча за недовольством замешательство, и отвела взгляд.
— Я бы выписал премию, принес глубочайшие извинения и повысил оклад в два раза, — весело сообщил Саша, обняв крепче и устроив поудобнее.
Ой, как приятно-о. На моих губах появилась довольная улыбка, я коротко вздохнула и кивнула, понимая, что уже давно не злюсь на него. Собственно, после того, как Лиля рассказала про открытую на моего шефа охоту. Понятно, что осторожничает и предпочитает проверять, пусть даже немного грубыми методами.
— А ты вообще другой, на самом деле, — призналась тихо я, раз уж у нас день откровений. — Никогда бы не подумала после первой встречи, что ты умеешь улыбаться и смеяться.
Саша хмыкнул мне в макушку и легонько поцеловал в висок.
— Ну так на работе я же страшный и требовательный начальник, — со смешком ответил он и мягко отстранил. — Ну что, идем дальше гулять?
На дачу мы вернулись через несколько часов, и мое настроение было отличным — да-да, те самые бабочки в животе, о которых так любят писать в женских романах. Если у меня и оставались сомнения в искренности Сашиных намерений, то где-то очень глубоко в душе. Я верила, что человек, который сам столкнулся с обманом, никогда не поступит так же с другим, и окончательно расслабилась. Мы пообедали с Лилей и Лешей, и часам к пяти засобирались домой — как раз, пока доедем, вдруг еще в пробку встрянем. Я поднялась за вещами, и когда меня догнала Лиля, поняла, что допроса не избежать. Однако ошиблась: подруга не стала приставать с расспросами, мы все же не настолько близко пока еще общались. Только похлопала по плечу, улыбнулась и сказала:
— Сашка хороший мужик, Лесь, я рада, что вы познакомились.
И все, больше ничего. Ни подколок, ни ехидных замечаний. Все-таки, Лиля хорошая. Через некоторое время, распрощавшись с хозяевами, мы с Сашей выехали в направлении города. Я, слегка утомленная прогулкой и интенсивными выходными в целом, разомлев в теплом салоне, задремала, откинувшись на сиденье. Смутно сквозь сон чувствовала, как лица изредка бережно касались, видимо, убирая волосы, и иногда чуткие пальцы гладили мои ладони, расслабленно лежавшие на коленях. А я млела, как кошка, от такой простой ласки…
В город мы добрались уже в мягких лиловых сумерках. Ощутив, что машина остановилась, я встрепенулась, сонно моргнула и зевнула, прикрыв рот ладонью. Мы стояли во дворе моего дома, и Саша, повернувшись ко мне, смотрел с задумчивой улыбкой и странным выражением в глазах.
— Ну что, до завтра? — негромко произнес он и протянул ладонь, провел подушечками по щеке. — Выходные получились чудными, — Смычковский улыбнулся шире. — И, кажется, впервые за долгое время я буду торопиться на работу не потому, что дела требуют моего внимания, — добавил он, а я от этих слов зарделась, как школьница. — Пойдем, донесу сумку, — предложил Саша, открывая дверь.
Около подъезда остановились, мой спутник коснулся подбородка пальцами и наклонился, подарив весьма целомудренный, нежный поцелуй. Но и от него сердце зашлось в сумасшедшем стуке, а кровь быстрее побежала по венам, заставив прерывисто вздохнуть.
— Буду скучать, — шепнул Смычковский и выпрямился, отступив на шаг. — Сладких снов, Леся, — после чего ушел к машине.
Я же, поднимаясь в квартиру, отчетливо понимала, что сны эти будут крайне неприличного содержания… Но почему-то подобные мысли уже не смущали, а вызывали щекочущее волнение и предвкушение.
Собираясь утром на работу, я впервые за долгое время серьезно задумалась перед шкафом. Скользнула взглядом по вешалкам и поняла, что не хочу выбирать костюм. А когда осознала, что хочется принарядиться для одного конкретного мужчины, мысленно ахнула и смутилась, еще и поймав себя на мысли, что из головы упорно не идут чертовы чулочки. Ох, хотелось надеть их именно для Александра, пусть он и пообещал, что больше никаких приставаний. В офисе. Что-то подсказывало, что обедать мы поедем вместе, и очень даже возможно, вечером меня тоже отвезут домой.
— Да ну на фиг все, — нервно выпалила и, решительно выдохнув, вытащила трикотажное платье и — чулки, да.
Через некоторое время я уже шла на работу, слегка волнуясь и не переставая улыбаться. И хотя длина платья была достаточной, то и дело хотелось одергивать подол, все казалось, кружевная резинка все равно видна… А когда я зашла в холл бизнес-центра, около лифта меня догнали.
— Доброе утро, Олеся Викторовна, — раздался рядом негромкий, с бархатистыми переливами, голос.
Сердце тут же подскочило к горлу, я невольно сглотнула, покосившись на начальство — лицо оставалось непроницаемым, но в уголках губ притаилась тень улыбки, а в глазах светился огонек. Да и голос больше не звучал равнодушно, как раньше.
— Д-доброе, — чуть запнувшись, ответила я, с безнадежностью понимая, что яркий румянец выдает мои эмоции с головой.
Тут как раз приехал лифт, и Александр сделал приглашающий жест.
— Проходите, — тем же тоном произнес он.
Ох, надеюсь, помнит о своем обещании, что на работе больше никаких провокаций. Порадовало, что обращался по имени-отчеству, значит, скорее всего, сдержит
