Я изумленно уставился на нее.
– Ты читаешь мои мысли не хуже, чем я научился читать руны на стенах Арбассы.
Я услышал ее смех, похожий на звон колокольчика.
– Однако кое-чего о тебе я по-прежнему не понимаю. Например, почему, вместо того чтобы спрятаться при виде гоблина, ты побежал прямо к нему в лапы.
Но прежде, чем я успел ответить, за нашими спинами раздался тоненький голосок:
– Ты, наверное, колдун.
Мы с Рией резко обернулись и увидели сидящего на земле маленького мальчика с круглым лицом. Ему было не больше пяти лет. Я сразу понял, что он был тем самым несчастным созданием, чей крик разбудил нас. Его глаза, светившиеся, как две луны, были полны благоговейного ужаса.
Я бросил быстрый взгляд на Рию.
– Вот почему. – И, обернувшись к мальчику, поманил его: – Иди сюда. Я не причиню тебе зла.
Ребенок медленно поднялся на ноги и неуверенными шагами направился к нам, но остановился на полпути.
– А ты добрый колдун или злой?
Риа подавила смешок, подбежала к малышу и обняла его.
– Он очень добрый колдун! За исключением тех дней, когда бывает очень злым.
Я в притворном недовольстве заворчал на нее, и мальчик нахмурился, не понимая, в чем дело. Он вырвался из рук Рии и попятился прочь, вниз по склону холма, погруженного во тьму.
– Не слушай ее. Я ненавижу боевых гоблинов так же, как ты. – Я оперся на посох и поднялся на ноги. – Меня зовут Мерлин. Это Риа, она родом из Леса Друма. А теперь скажи нам, кто ты.
Малыш некоторое время внимательно, задумчиво разглядывал меня, почесывая щеку.
– Ты, наверное, добрый колдун, если убил гоблина одним только посохом. – Потом он смолк – наверное, эти слова, произнесенные вслух, потрясли его. – А я Галви, и всю жизнь прожил здесь, в деревне.
Я наклонил голову.
– Единственная деревня в окрестностях принадлежит народу…
– Слантос, – закончил мальчик.
Мое сердце забилось, как бешеное.
Галви смущенно отвернулся.
– Я не хотел оставаться за воротами на ночь! Правда, не хотел! Просто там белки так забавно играли, и я пошел за ними, а потом, когда понял, что уже поздно… – Он бросил ненавидящий взгляд на валявшегося среди камней гоблина. – Он хотел убить меня.
Я подошел к мальчику.
– Больше он никому не причинит вреда.
Малыш наклонил голову и посмотрел на меня снизу вверх сияющими глазами.
– Я думаю, ты и вправду добрый колдун.
Глава 22
Хлеб-амброзия
Вернувшись в овраг, мы обнаружили, что Бамбелви по-прежнему храпит как ни в чем не бывало. Хотя столб пламени нельзя было сравнить с извержением вулкана, его слова насчет крепкого сна определенно оказались правдой. Мы с Рией осторожно укрыли Галви, который так устал, что едва держался на ногах, краем плаща шута. Затем на нас навалилась усталость, и мы буквально упали на жесткие камни. Сжимая в руках посох, я провалился в сон.
Прошло совсем немного времени, и первые лучи утренней зари, как ласковые пальцы, коснулись моего лица. Очнувшись, я обнаружил, что Бамбелви уже в поте лица пытается произвести впечатление на маленького Галви своим шутовским искусством. Заметив испуганное выражение на круглом лице малыша, я понял, что успехами он пока не может похвастаться.
– Вот почему, – объяснял унылый шут, – меня называют Бамбелви Весельчаком.
Галви смотрел на него глазами, полными слез.
– А теперь позволь продемонстрировать тебе еще один из моих талантов шута. – Бамбелви яростно затряс головой, загремел бубенчиками и плотно завернулся в плащ. – Сейчас ты услышишь знаменитую загадку о колокольчиках.
Риа, которая тоже проснулась и наблюдала за происходящим, хотела возразить. Но я поднял руку.
– Давай уже, наконец, выслушаем эту загадку, будь она неладна. За эти несколько недель он все уши нам прожужжал о ней.
Она усмехнулась.
– Да, думаю, ты прав. А ты готов съесть свои башмаки, если кто-нибудь из нас засмеется?
– Готов. – Я облизал губы с таким видом, будто всю жизнь мечтал о таком деликатесе на завтрак. – А затем, если нам повезет, мы найдем что-нибудь повкуснее в деревне народа Слантос.
Бамбелви откашлялся, отчего его многочисленные дряблые подбородки задрожали.
– Вот теперь можно начинать, – объявил он. И замолчал в ожидании ответа, словно не мог до конца поверить в то, что ему позволили рассказать эту несчастную загадку.
– Ну, мы ждем, – поторопил его я. – Но не собираемся ждать весь день.
Рот шута широко раскрылся. Затем закрылся. Снова открылся. Снова закрылся.
Я подался вперед.
– Ну что?
На лице Бамбелви отразился ужас. Он еще раз откашлялся. Топнул ногой по высохшей земле, зазвенел колокольчиками. Но не произнес ни слова.
– Так ты будешь загадывать нам эту свою загадку или нет?
Шут прикусил губу и с мрачным видом покачал головой.
– Прошло… слишком много времени, – пробурчал он. – Слишком много людей за все эти годы запрещали мне ее загадывать. И вот теперь, когда вы мне разрешили, я не могу… ее вспомнить! – Он испустил тяжкий вздох. – Истинная правда, истинная правда, истинная правда!
Мы с Рией выпучили глаза, а Галви ухмыльнулся от уха до уха. Мальчик обернулся ко мне.
– А вы отведете меня в деревню? С вами я чувствую себя в безопасности.
Я похлопал ссутулившегося Бамбелви по плечу.
– Возможно, в один прекрасный день ты ее вспомнишь.
– Если это и случится, – пробормотал он, – я, скорее всего, провалю представление.
Через несколько минут наш маленький отряд уже шагал навстречу солнцу, поднимавшемуся над горизонтом. Как обычно, мы с Рией шли впереди, но сейчас я нес на плечах Галви. Бамбелви, еще более мрачный, чем обычно, ковылял последним.
К моему облегчению, вскоре начался длинный, хотя и неровный спуск. Мы оставили позади выжженные солнцем пустоши и сумрачные утесы Темных холмов. Но я не мог избавиться от дурных предчувствий. Мне казалось, что встреченный нами гоблин – лишь один из первых воинов армии Рита Гавра. Я боялся, что скоро целые отряды их начнут по ночам выползать из укрытий. И не мог забыть того, что бросил начатое дело, так и не превратил эти суровые места в землю, пригодную для обитания.
К полудню мы достигли широкой, поросшей травой равнины. Появились птицы и насекомые, воздух наполнился чириканьем и жужжанием, и все чаще на пути попадались рощицы каких-то деревьев. Форма их листьев напоминала человеческую ладонь. Однажды дорогу нам перешло семейство лисиц с пушистыми хвостами. Среди ветвей ивы сидела белка и разглядывала нас огромными глазами, напомнив мне друга Рии, Икстму. И умирающую женщину, порученную его заботам.
Прежде чем увидеть деревню, мы почувствовали запах.
Над полями плыл густой, насыщенный аромат свежего хлеба, и запах усиливался по мере того, как мы продвигались вперед. С каждой минутой он становился все сильнее и напомнил мне о том, как давно я не ел горячего, хрустящего, только что выпеченного хлеба. Мне казалось, что я чувствую вкус мякиша. Пшеничного. Кукурузного. Ячменного.
В эту невидимую ткань были вплетены и другие
