Новый поток воды вернул спокойствие и уверенность. Мысли прояснились, из запотевшего зеркала снова смотрела я прежняя. Немного бледная, с глубокими тенями, впалыми щеками, но это не страшно. Глазам вернулся живой блеск, они горели зелеными изумрудами. Старательно вытертые волосы холодили плечи. С черных они вновь стали настоящего цвета: светло-каштановыми. Трудно сказать, что больше исказило черты лица — наложенная маска или кусочки чужих душ. Как же хорошо вернуться! Работа в тюрьме здорово вымотала, пусть я и не замечала этого раньше.
Ярослав сидел на кухне. Небольшой, но чистенькой, уютной. За окном сгустились сумерки. Услышав шаги, мужчина поднял голову и застыл. Да… красота — это действительно сила, если именно она так поразила колдуна. Глаза расширились, лицо побледнело. Одним прыжком он оказался рядом, больно сдавил плечи, заглянул в глаза.
— Я не тебя выбирал! — голос кипел от ярости, обмана, обиды.
— Смотреть лучше надо! — огрызнулась, отталкивая мужчину.
Ярослав отпустил, а я едва не упала. Выровнявшись, поправила полотенце, села на стул.
— Я не тебя выбирал! Я выбирал преступницу.
— Поздравляю! — произнесла зло. — Ту, что не жалко, да?
— Да, — ответил он холодно.
— Не тебе это решать! — в мой голос тоже ворвалась ярость. — Что ты знаешь о душе человеческой, колдун?!
— А ты?
Я промолчала.
— У тебя не было будущего, — просветил Ярослав, немного успокоившись.
— Не упрекай меня в своих ошибках! — не смогла промолчать, хоть господин с бумагой от премьер-министра совсем не это имел в виду.
— Что тебе нужно?
Что мне нужно?! Вернуть все как было. Но зачем говорить о невозможном.
— Ничего. Это тебе было что-то надобно, — напоминаю иронически.
— Зачем пошла?
— Тебя это не касается, — вслух.
«Чтоб не забрал другую», — про себя.
Я почему-то знала, что каждая из арестанток сможет изменить свою жизнь.
Скрип отодвигаемой табуретки. Нас разделяло полтора метра стола. Я не смотрела на колдуна, задумчиво изучая узор пола. Глаза могут солгать, чувства — никогда. Ему больно, больно от допущенной ошибки. Одно дело сломать жизнь загубленную, другое — мою. Но теперь я уже не знала, где точка невозврата. Где правда, а где ложь. Все перепуталось.
Сидеть молча дальше бессмысленно и глупо.
— Найдется во что одеться?
В воздухе над рукой Ярослава возник сверток. Он протянул его мне.
— Все, что есть, — в голосе промелькнуло извинение.
— Зачем тебе понадобилась девушка? — спросила уже у двери.
Подождала, и, понимая, что мужчина не ответит, развернулась уходить. Ярослав заговорил, когда я уже переступила порог.
— Моего друга две недели назад отправили в зону Надлома. Ему не вернуться оттуда одному.
Я стояла, ожидая продолжения.
— Моя семья жила в тех краях до появления границы, там осталась наша земля, книги, артефакты. Два года назад нотариус принес завещание на мое имя. Чтоб получить наследство у меня должна быть жена, нам нужно прийти вместе.
— Фиктивное свидетельство…
— Я не смогу обмануть. Страж границы знает свои обязанности. А у тебя бы получилось, тогда.
— Ты там был, — догадалась я.
— Был, — колдун не стал отрицать.
— Что там? — не смогла сдержать любопытства.
— Земля, разная земля и древнее колдовство, — мужчина замолчал, потом добавил: — Герман ушел слишком давно с группой военных. Я поздно узнал и, боюсь, без хранящихся в поместье сведений путь бесполезен.
«Что ж, теперь у тебя есть жена», — подумала я, но он услышал. И пробежавшая по лицу тень выдала, что «восторг» от нашего брака взаимный.
Я зашла в комнату, затворив за собой дверь. Около одной стены притулился диван, у второй — пустой зеркальный шкаф. Развернула сверток. Внутри лежало длинное, до пола, нежно-бежевое корсетное платье. С открытыми плечами, расшитое россыпью камней. На спине бант, его концы шелковыми лентами ниспадают до середины подола, украшенного тонким кружевом. Одежка оказалась впору. «Хороша, как невеста», — пронеслось в голове, но слова отдали горечью.
Решительно отвернувшись, достала сумку. Надев венок, захлопнула входную дверь. Как-никак, это день моей свадьбы, вернее, уже ночь…
На улице пел колыбельную легкий ветерок. Торговые павильоны подсвечивали разноцветные лампочки. Резко затормозив, я остановилась перед входом. Магазин уже закрылся, на двери висела красная табличка. Но я сумела убедить продавщицу, что туфли нужны сегодня, сейчас, и до завтра это подождать никак не может.
Я мгновенно выбрала белые лодочки с десятисантиметровой шпилькой. Сложила кроссовки в сумку и внезапно почувствовала себя счастливой. Это чувство, не спрашивая позволения, наполнило сердце. «Наверное, я ненормальная», — промелькнула мысль, я ее быстро изгнала, это не то, чему в данный момент следует посвящать размышления.
Тихий стук каблуков нарушал тишину пустынной улицы, освещенной редкими фонарями. Глаза быстро привыкли к полумраку. Полпути я уже прошла. В трех остановках от квартиры Ярослава обитал Василий Подгорный. Я собиралась бессовестно испортить начальнику спокойный вечер в семейном кругу. Васе расскажу все, что случилось, напишу отчет и…
В спину уперлось что-то острое и холодное. Интуиция заботливо подсказала — нож.
— Только пискни.
При всем желании это сразу же стало невозможно. Огромная лапа бесцеремонно зажала рот. Преступный элемент потащил в подворотню. Испугаться я не успела, в голове вертелось только одно: «Как могла его не заметить?!» Обычно, я чувствовала приближение опасности. Так и не ответив на этот вопрос, перешла к практической части проблемы: как же теперь выпутаться?
Вырваться не представлялось возможным. От клинка веяло смертью, убийца воспользуется им не задумываясь. Оставалось только покорно идти вперед, ожидая своего шанса.
Страх прокрался в душу на лестнице в подвал. Я скользнула взглядом по облезлым стенам, покореженные перилам, тускло светящейся лампочке в разбитом плафоне. Такие помещения обычно держат закрытыми, но… не повезло. На последней ступеньке я споткнулась и сломала каблук. Благодаря этому на миг обрела голос, вот только ляпнула полнейшую глупость:
— У меня сегодня свадьба!
— Вот и отработаешь брачную ночь, — хохотнул преступник, снова зажимая рот.
Теперь я стояла, прижатая к стенке, нож упирался в грудь.
Усилием воли подавила панику. Сердце бешено колотилось. Я должна говорить, иначе не выбраться. Мужчина захотел заглянуть мне в глаза, он любил впитывать ужас, исходящий от жертвы. Роковая ошибка. Мой взгляд отражал иное, я ухватилась за него всей сущностью. Вложила все, что могла, подчиняя чужую волю.
Кое-как удалось отодвинуть руку, закрывавшую рот, перехватить кулак с клинком. Я говорила, бережно складывая слова заклинания. Опасаясь, что хрупкая нить, парализовавшая его волю, лопнет. Мужчина оказался сильнее, чем думала: порвал нить, отвел взгляд. Я едва удерживала конец ножа на безопасном расстоянии от сердца, но долго так продолжаться не могло. И тогда я решилась на то, что еще никогда не делала. Я запела.
В первый раз в этом веке зазвучали строки сильнейшего заклинания, влияющего на сознание. Заклинания, для которого был слишком мал мой уровень. В котором я не смогла прочесть отдельные строки. Я старалась не думать, что будет, когда дойдет очередь до них. Нити магии окружали
