Комиссар, Эндрю, Джон Дональд, я. Брент. Он зашел одновременно с нами, но через другую дверь. Ректор Томас, уже посвежевший, переодетый — откуда? Кто-то по распоряжению королевы купил ему одежду? Королева сегодня была в обычном брючном костюме, без украшений в волосах, — но взгляд ее, наклон головы, осанка, все говорило о том, что главная здесь она.
— У вас было три дня, господа, чтобы расследовать это дело, — начала королева, не пытаясь скрыть недовольство. — Насколько я понимаю, вы нашли много улик, но они не указывают на определенного человека. Убийца Таллии Кэролайн так и не найден.
«Он стоит перед вами», — мысленно возразила я.
— Комиссар Артур, какие доказательства из тех, которыми располагает следствие, указывают на убийцу однозначно?
— Достаточное количество, ваше величество, — почтительно ответил комиссар. — Капитан Мэрианн обнаружила ампутированные руки. Господин… майор Брент нашел доказательства, объясняющие, каким образом ампутация была произведена.
Я сомневалась, что королева из этих объяснений составила какую-то картину, но она кивнула.
— Что-то еще, комиссар?
— На ноутбуке Таллии Кэролайн восстановили удаленные графические файлы. На них во всех деталях изображена сцена, не вошедшая в окончательную версию сериала «Битва Государств», и она в точности соответствует нашему месту преступления. Художник-постановщик сериала подтвердила, что Таллия Кэролайн работала именно над этой сценой. Более того, в распоряжении Кэролайн имелись части шарнирной куклы, на которых она имитировала самоубийство, а еще госпожа Лидия сообщила, что кукла имела повреждения, излишние для этой имитации. Конкретно — руки, кисти рук, неоднократно ампутировали. Конструкция куклы это позволяет.
Брови королевы удивленно приподнялись, но она ничего не сказала.
— В квартире не было никого постороннего, но господин Томас попал на видеокамеры, которые зафиксировали, как он выходил из лифта на том этаже, где позже обнаружили часть улик.
Комиссар не излагал все подробно. И мне казалось, он не считал нужным. Все уже было предопределено, королева смотрела на нас недоверчиво. Может быть, она напротив хотела деталей, а комиссар вынуждал ее задавать вопросы. Не тут-то было, кто из них еще был более искушен в подобных играх…
— Поправьте меня, господин комиссар, если я ошибусь, и все, что вы перечислили, не называется косвенными уликами, — улыбнулась ее величество краешком губ. — Мне сообщили, что вы неважно себя чувствуете, — улыбка ее стала шире, — и все же, не сочтите за труд, объясните, почему вы проигнорировали мое распоряжение отпустить господина Томаса? Особенно после того, как он был доведен до отчаяния и попытался покончить с жизнью?
Я искоса посмотрела на Брента. Тот был похож на каменное изваяние, хотя знал — ему тоже достанется. Взглянула на Джона Дональда, который стоял в одной шеренге с нами. Вот, значит, как, он действительно на нашей стороне — один из кандидатов на выбывание. Эндрю, но вот уж кому было точно не привыкать. И комиссар.
Создатели, он не должен уйти в отставку!
Какую жертву мне принести? И кому?
— В интересах самого же господина Томаса, ваше величество. Особенно после этой попытки. Он находился под наблюдением наших врачей.
— Позвольте, ваше величество, — вступил в разговор Джон Дональд. Он лучше всех знал королеву, он понимал, когда должен принять удар на себя. — У меня есть кратко изложенные обстоятельства этого дела, я могу их вам зачитать.
Наверное, Руперт, подумала я. Или Стивен. А может, и сам комиссар. Я покосилась на него — да, похоже, он именно этим и был занят, пока «болел». Потому что на его лице отразилось облегчение, но королева махнула рукой.
— Я не ограничиваю вас во времени. Дело должно быть раскрыто, это преступление бесчеловечно. И, разумеется, выносить приговор будет Суд. Все, что я хочу знать: у вас есть неоспоримые доказательства вины кого бы то ни было?
Королева была юристом. Пусть она забыла какие-то тонкости, она должна помнить про совокупность улик. Суд оценивает их и только их. Не бывает, практически никогда не бывает, чтобы все указывало на одного человека так, как об этом пишут в книгах. Следствие — работа команды.
— Позволю напомнить вашему величеству, что ректор Томас был задержан с сердцем, принадлежащим Таллии Кэролайн, — опять подал голос комиссар.
Ректора будто не было в комнате до этих слов. Теперь все обернулись в его сторону, даже королева.
Томас безмятежно улыбался. Словно не о нем шла речь, не его все имели в виду, говоря «преступник». Так что же, он настолько был уверен в своей безнаказанности? Невиновности? Я почти не общалась с ним, если не считать допроса, камеры и следственного эксперимента. И тогда он был измотан, напряжен, а он был напряжен, сейчас это было заметно особенно — на контрасте.
Иногда меня посещали яркие внезапные воспоминания из моей прошлой жизни. Я перенеслась из королевского дворца в обычную среднюю школу страны, где никогда не было королевских дворцов. Одну из девочек подозревали в кражах из школьных шкафчиков. И, хотя я так и не узнала, она это была или нет, да и никто этого не узнал, но однажды, когда учитель при всех спросил ее, открывала ли она шкафчик одной из учениц и брала ли она из этого шкафчика очень дорогие кроссовки, она свободно ответила — «нет», и ректор Томас сейчас был ее отражением.
А почему она ответила «нет»? Потому что она в это время была в актовом зале и аккомпанировала на репетиции концерта. Была ли она замешана в остальных кражах? Возможно. Но именно тогда она оказалась ни к чему не причастна.
Какой вывод я могла из этого сделать?
— Я плохо помню, что произошло тогда, ваше величество, — ректор слегка наклонил голову, строго соблюдая протокол. — Настолько плохо, что, кажется, вспоминаю отчетливо только момент, когда я проснулся и попросил принести мне поесть… До этого все как в тумане. Таллия… Я не помню, когда я последний раз видел ее. Когда уезжал в Академию? Или она успела уйти раньше? Или еще не вставала? Это все напряжение последних дней. Не могу осознать, что ее больше нет. Господин комиссар упомянул про сердце?
«Он все-таки спятил», — решила я. Не мог человек настолько прекрасно играть. Или ему место было не в Магической Академии, а на сцене. Может, он убил жену потому, что она насмехалась над его желанием бросить все и заделаться киноартистом?
И это, конечно, было против всех протоколов в мире, но Томас повернулся к королеве вполоборота и вопросительно посмотрел на комиссара.
— Сердце Таллии? Какое сердце, о чем это вы?
