— Да в том-то и дело, что нет, — отозвался Стэнли, а я не поняла, к чему тогда был этот его вопрос. Если нет ничего нового, зачем отнимать у нас время? Но нахлынувшую злость я тотчас упинала обратно. — С рабочим ноутбуком вопросов у меня не возникло, в Академии системный администратор, который при желании состряпает на тебя любой компромат. С работы Томас не смотрел ни автосервисы, ни путешествия, не заказывал товары для мужчин, вообще ничего бытового и необходимого, нормально, но он и из дома это все не смотрел. Согласитесь, капитан, это странно. Я подумал, жена этим всем занималась, проверил, у нее ничего. Она, кстати, запросы в магнете не чистила, только историю просмотров, судя по всему, глубоко копать не умела. Смартфон Томаса тоже чистый, он вообще с него не выходил в поисковые системы...
Я замерла. Что он этим хотел сказать?
Что у нас не было еще одного ноутбука? Смартфона? Планшета?
— Я уже отправил своему начальству соответствующий рапорт, без санкции нам данные от провайдера не получить. Но я так понял, что времени у нас не осталось…
Я кивнула. Машина тормозила, я уже видела Джона Дональда и комиссара. Времени не было, Стэнли был прав.
— Перешлите мне этот запрос, я его завизирую, — сказала я. — И вот что: я знаю, что у вас есть свои хитрые способы. Квартира, машина, обыщите все что возможно. Берите сколько нужно людей, свяжитесь с Джеймсом Стивеном и Мартином Рупертом. У Томаса было еще одно устройство, с которого он выходил в магнет. Ищите его. Там ответ.
Глава сорок третья
Комиссар смотрел на меня, я — на Джона Дональда, Джон — на Эндрю, Эндрю — на комиссара.
— Как мы так могли оплошать?
А Руперт ведь говорил, что ректор Томас не смотрел даже новости и обзоры фильмов. Мне это не показалось странным — плохой из меня следователь. Я сразу примерила все на себя и решила, что все в полном порядке.
Оправдания мне нет и быть не может.
— Это задача информационщиков, они с ней справились, господин комиссар, — спокойно отозвался Эндрю. — Я не сказал бы, что даже поздно — в таком цейтноте мы, по-моему, еще не работали.
— У него не может быть второго смартфона, — заметила я. — Он не зарегистрирует еще один номер. Только планшет. Небольшой. Скорее всего, самый маленький, который он может хранить где угодно. И почему-то мне кажется, что его Томасу подарила жена…
— Почему не смартфон? — перебил меня комиссар. — В него можно не вставлять сим-карту.
— Стэнли говорит, он не заходил в магнет со своего смартфона. Может быть, ему это не очень удобно, клавиатура маленькая или еще по какой-то причине. Хотя бы несколько раз он должен был это сделать? Знаю людей, которые этого просто не любят.
— Странно при его-то работе, — возразил комиссар. — Но возможно. Я терпеть не могу голосовые сообщения, а жена бесится, если кто-то хочет видеозвонок. Ищите, Сью, передай, чтобы подняли все покупки Таллии, да и Томаса заодно. Где-то этот планшет должен был засветиться.
— Почему мы его не изъяли? — пробормотала я. Джон Дональд уже приглашающе махнул рукой несколько раз, а я все топталась на пороге. — Потому что Томасу он был нужен так же, как и…
— Руки, — кивнул Эндрю. — Пусть для начала поищут там.
«Я не оперативный сотрудник», — передразнила я его, отправляя запрос и подтверждая рапорт Стэнли. Ну конечно, мы так обрадовались, что нашли руки, зачем нам было лезть дальше в вентиляцию и искать то, о чем мы вообще не догадывались.
Торчать в дверях бесконечно я не могла. Стены дворца давили на меня, ноги заплетались, руки тряслись, сердце застряло в горле. Я ощущала себя как пойманная на списывании школьница, как студент, третий раз не сдавший экзамен, как преподаватель Магической Академии, по чью душу явилось наше Управление…
Почему Руперт до сих пор не звонит? Что случилось?
Джон Дональд провел нас в незнакомую мне приемную. Ноги у меня от каблуков и напряжения гудели так, что я не могла стоять. Мне хотелось сесть куда-нибудь, даже упасть, и плевать, какие будут последствия, хуже не станет уже все равно.
— Надо держаться, девочка, — ласково попросил комиссар еле слышно. — Надо держаться, ты офицер Королевской Полиции. Ты молодец, ты сделала все как надо.
У меня от его сочувственных слов едва не брызнули слезы.
— Джон сказал, — комиссар кивнул в сторону референта, который с отсутствующим видом смотрел в окно, — что он постарается все уладить. Я ему верю. А ты?
Я утерла предательскую слезу, все-таки выскочившую из глаза, и кивнула.
— Я не останусь в Полиции, если не будет вас, — твердо сказала я. — Я не хочу работать больше ни под чьим руководством.
— Сью, — комиссар положил мне руку на плечо, — если будет нужно, то мы пожертвуем тем, кто наименее ценен. Ты знаешь, кто наименее ценен? — Он дождался, пока я мотну головой и снова утру набежавшие слезы. — Я знаю. Это мое решение. Обещай, что не будешь с ним спорить. Тем более перед ее величеством. Хорошо? Обещаешь?
Как я могла подобное обещать?
— Это я провалила все дело.
— Нет, ты доведешь его до конца. Найдешь недостающее звено. Докажешь вину ректора Томаса. Обещаешь?
У меня было такое чувство, что мой учитель и покровитель уходит от меня навсегда. Туда, откуда не возвращаются. Эндрю стоял рядом и молчал, и я тоже не знала, что говорить.
— Обещаешь?
— Обещаю. — Я вытерла слезы. Вот и все, рубеж перейден. Комиссар принял решение, я не имею права его подвести — снова. В очередной раз.
Двери открылись. Человека, пригласившего нас войти, я раньше не видела, но то, что Джон Дональд находился с нами, было плохим знаком. И вероятно, он тоже сейчас в зоне риска.
Холодно ли было во дворце или жарко — я не чувствовала. Ноги были словно и не моими, хорошо хоть перестали подгибаться, а руки — потеть. Все видели мои покрасневшие глаза — ну и ладно. Я готова была грызть зубами любого, кто скажет что-то против моих коллег и моего шефа. Хоть саму королеву, чем я, в конце-то концов, хуже Томаса?
Но это, конечно, была бравада.
Ее величество сидела в кресле, и больше она не казалась мне воплощением разума и совершенства. «Что вы творите!» — хотелось мне
