– Ты должна казнить ее, – повторила Инвидиана. – Что бы к этому ни привело, другого пути перед тобой нет.
Верно. Другого пути действительно нет. За эту правоту Елизавета возненавидела эльфийку сильнее прежнего.
– Оставь меня, – прорычала она.
Инвидиана улыбнулась – ослепительно, с едва уловимой насмешкой – и растворилась во мраке, вернувшись туда, откуда явилась.
Оставшись одна, Елизавета смежила веки и принялась горячо молиться. Наутро она подпишет этот указ и предаст казни свою кузину, королеву сопредельной страны.
Пивная в Саутуарке,
5 мая 1590 г.
– Вы, главное, помните, – сказала Розамунда, – она не всеведуща и не всесильна.
Может, и так, но Луну это не слишком-то обнадеживало. Пивная вокруг гудела от разговоров на полудюжине языков: река кишмя кишела путешественниками, купцами и мореплавателями со всей Европы, и заведение на ее южном берегу гости стороной отнюдь не обходили. Шум не позволял подслушать беседы, однако внушал нешуточную тревогу. Мало ли, кто подкрадется – да так, что и не заметишь?
Розамунда досадливо цокнула языком.
– Миледи, не может она иметь глаз и ушей повсюду! Если ей и удалось изловить его дух… – Сия перспектива заставила брауни помрачнеть лицом. – Да, знаю, здесь нас не защищает роза, но место все равно неплохое. Уж тут-то ей не придет в голову нас искать!
Скорее всего, брауни была права. Величайшей опасностью здесь могли быть разве что неотесанные мужланы, отпускавшие в их адрес скабрезные шутки. По пути Луна и сестры Медовар убедились, что за ними никто не следит, и, скрыв истинный облик под масками чар, никак не могли привлечь внимания Инвидианы к этому заведению.
Встречаясь, они не рисковали ничем: если Фрэнсис угодил в лапы Инвидианы, Луне оставалось только одно – продолжать и завершить задуманное как можно скорее. Ничто иное надежд на спасение не сулило.
При виде знакомого лица, мелькнувшего в полуденной толпе, нервы натянулись еще чуточку туже. Сегодня Девен надел простой шерстяной берет и платье, более подходящее почтенному клерку, чем джентльмену, Гертруда же, появившаяся незадолго до него, ничем не отличалась от большинства лондонских хозяек и матерей семейств. Брауни втиснулась на скамью рядом с сестрой, не оставив Девену иного места, кроме как рядом с Луной. Розамунда придвинула обоим по смоленой кожаной кружке с элем.
Девен огляделся вокруг и негромким, едва различимым в общем гвалте голосом сказал:
– Говорите с осторожностью. Уолсингем часто добывал сведения здесь, в доках.
Луна бросила на Розамунду многозначительный взгляд.
Отметив это, Девен иронически улыбнулся. В эту минуту меж ними установилось пусть недолгое, но согласие; Гертруда же, чтоб ей лопнуть, лишь самодовольно задрала нос.
– Пожалуй, чтоб избежать внимания обеих разведок, этим не обойдешься. Минуту…
С этими словами он скрылся в толпе, оставив после себя лишь нетронутый эль на столе да быстро остывающее тепло тела, согревшего плечо Луны.
Вскоре Девен вернулся и поманил всех за собой. Поднявшись наверх, они оказались в отдельной комнате – тесной, едва вмещавшей кровать и стол, но здесь, по крайней мере, было заметно тише.
– Конечно, нас могут попытаться подслушать из-за дверей или сквозь стену, – пояснил Девен, – и все же так оно надежнее.
– Этому горю я могу помочь, – сказала Гертруда.
Присев в углу на корточки, она снова поднялась на ноги. Холеная, упитанная крыса, усевшаяся на задние лапки в ее горсти, вопросительно склонила голову набок, слушая, что требуется брауни. Потрясенный, Девен следил за их переговорами во все глаза, однако не проронил ни слова.
После того как крыса отправилась оберегать их от шпионов, Девен жестом пригласил дам присесть. Стараясь не думать, для чего предназначена эта комната и что подумает о них четверых хозяин пивной, Луна примостилась на краешке кровати, а сестры Медовар заняли два табурета.
Девен в общих чертах передал им все, сказанное Елизаветой о Лондонском камне.
– Однако по пути сюда я проезжал мимо, – добавил он, – и никакого меча не видал.
Дивные переглянулись.
– А ты его когда-нибудь видела? – спросила Гертруда.
В ответ Розамунда только покачала головой.
Ход их мыслей был вполне ясен.
– Но кто может знать Халцедоновый Чертог до последнего уголка? Он вполне может оказаться там, – сказала Луна и, сжалившись над недоумением Девена, пояснила: – Лондонский камень уходит в землю, не так ли? Возможно, его нижняя часть – во дворце. Но если так, то где ее искать, я не знаю.
– Так, может, она его прячет от всех? – предположила Розамунда.
Но Девена все это заинтересовало куда меньше, чем можно было ожидать. Лицо его неожиданно помрачнело.
– Есть и еще одна загвоздка.
Разговор разом стих.
Девен смерил взглядом сестер Медовар.
– В прошлый раз вы рассказали мне красивую сказку о проклятиях и утраченной любви. А вот моя королева рассказывает иное. Она познакомилась с Инвидианой почти за пять лет до их общей коронации и говорит, что в то время та была ничуть не добрее, чем сейчас, и никаких других имен не носила. Можете вы это как-либо объяснить?
Новость удивила Луну не меньше, чем брауни. Неужели сестры солгали? Нет, в это невозможно было поверить. Разумеется, врать они мастерицы, однако сейчас смятение на их лицах казалось вполне чистосердечным. Может, все это – какая-то хитрость, игра со стороны Девена? Или Елизаветы?
– Нет, – прошептала Гертруда, покачав головой. – Я… это…
Неожиданная враждебность в голосе Девена сбила Луну с толку, но теперь она призадумалась над его словами. Пять лет… Историю смертных она знала плоховато, но настолько-то, по крайней мере, помнила.
– В то время престол занимала Мария. Не тогда ли Суспирия сумела избавиться от проклятия?
Розамунда еще сильнее наморщила лоб.
– По-моему, да, где-то около. Но не могу понять…
Луна поднялась на ноги. Девен внимательно наблюдал за ней. С тех пор, как Луна узнала, кем был когда-то Фрэнсис, синева Девеновых глаз еще сильнее напоминала ей глаза провидца.
– «Он знает, что она сделала…» Так это же не об Инвидиане, а о Суспирии! Вот что он знал. Вот о чем он пытался сказать!
– Что?
Теперь все изумленно смотрели на Луну.
Чувствуя внезапную слабость, Луна прижала руку к жесткому лифу платья.
– Он умирал, едва мог говорить, но все же пытался сказать… и не успел закончить… – Казалось, пальцы до сих пор помнят неудержимую дрожь его тела и что-то горячее, брызнувшее на ладонь. – Последнее, что он сказал: «Она все еще п…»
Луна окинула взглядом бледные лица сестер Медовар.
– «Она все еще проклята».
– Но этого не может быть! – выдохнула Розамунда. – Ведь все, что мы видим, не чары: она такова, какой выглядит. Молода и прекрасна. Значит, проклятие снято, иначе никак.
– Снято? – переспросил Девен с той стороны стола. – А может, изменено? Может, ей удалось выторговать какие-нибудь другие условия взамен прежних?
Луна перевела взгляд на него, но Девен лишь пожал плечами.
– Я в подобных вещах не знаток. Если это невозможно, так и скажите.
– Но когда это произошло? – От
