С исчезновением ее маски чувства его отнюдь не исчезли.
Быть может, с его стороны это и глупость – да что там, несомненная глупость… но это так.
– Нет, ты не останешься ни с чем, – беззвучно шевеля губами, проговорил он. – У тебя есть собственные силы. И помощь сестер Медовар. А еще… у тебя есть я.
Прилив прекратился. Река успокоилась, ослабла, стихла, как никогда прежде. Тогда откуда доносится этот звук? Что потревожило ее безмятежность?
Приняв неожиданный шум за приближающийся плеск весел, Девен потянулся за шпагой, вспомнил, что шпаги при нем нет, зашарил по поясу в поисках ножа. Как объяснить, зачем они здесь? Но никакой лодки поблизости не оказалось, а внезапное изумление разом лишило сил пальцы, нащупавшие рукоять.
Вода под аркой меж двух быков закружилась, взбурлила вопреки всем законам природы, речная гладь вспучилась холмом, вздыбилась кверху и распалась, оставив посреди Темзы широкоплечего, рослого старика, седобородого, но крепкого телом. Казалось, каждая морщина его лица несет на себе печать вековечной мудрости.
– Нечасто я говорю в эти дни, когда мои воды так и кишат обыденной жизнью, – сказал дух реки. Басовитый, неспешный голос его то возвышался, то опадал в мерном ритме набегающих на берег волн, складки длинного сумрачно-серого одеяния поблескивали серебром. – Однако же двое, смертный и дивная, тоже нечасто взывают ко мне заодно. Что ж, я пришел. Как не ответить на зов детей двух миров!
Девен замер. Луна встрепенулась, вскинула голову, словно лань, заслышавшая шаги охотника. Сумеет ли она разглядеть его, прячущегося за опорой моста?
В сторону Девена Батюшка Темза даже не взглянул, и все-таки Девену сделалось стыдно. Прятаться от почтенного древнего духа он больше не мог.
Выйдя из-за каменного быка на ближний край волнолома, он самым почтительным образом поклонился, будто предстал перед самой королевой.
– Мы вам очень благодарны, – сказал Девен, в глубине души тревожась о том, что даже не подозревает, как полагается обращаться к речному божеству.
Луна медленно поднялась на ноги и повернулась к нему.
– Он прав, Старый Батюшка, – невозмутимо подтвердила она. – Ответив на зов, ты оказал нам великую честь.
Девен придвинулся к краю волнолома, так что оба они предстали перед духом реки, по разные стороны пролета. Батюшка Темза поочередно окинул их оценивающим взглядом бездонной глубины.
– Ты дочь луны, помянула имя Суспирии.
Луна кивнула, словно не доверяя собственному голосу.
– Древнее имя. Забытое.
– Забытое, но не всеми, – прошептала Луна. – Мы – этот смертный и я – ищем знаний о ней. Не мог бы ты рассказать, за какое зло ее прокляли и обрекли страдать, будто смертная женщина?
Неизвестно отчего, однако дух не сводил взгляда с Девена, и тот изо всех сил сдерживал дрожь.
– За той же повестью явилась ко мне и она. Молила каждую ночь целый год и еще один день, пока я не сжалился и не заговорил. Страдания помутили ее разум. Самой ей было не вспомнить. Случилось все в давние-давние времена. На моих берегах стоял городок вряд ли крупнее обычной деревни, да только за его частоколом жил сам вождь смертного люда, иначе не видать бы тому городку никакой славы. Рядом, внутри полых холмов, обитал народ дивных, и между соседями нередко случались распри.
Дабы примирить обе стороны, решено было заключить договор: пусть дивные свободно гуляют на солнце, а смертным никто не станет чинить зла под землей. Но попросту сговориться о сем было мало. Сделку надлежало скрепить ритуалом, да таким, чтоб ее условия чтили и люди, и дивные. Сын вождя, проведя среди дивных неразумно долгое время, видел у них много чудес, но превыше других оценил красоту одной из эльфийских леди, почитая ее прекраснее всех на земле. Потому-то и было предложено скрепить договор брачным союзом – союзом сына смертных и дочери дивных.
В мерном течении речи Батюшки Темзы слышался ритм прежних, простых времен. Казалось, все многолюдство, вся грязь и суета нынешнего Лондона куда-то исчезли, уступив место зеленым берегам великой реки, деревушке среди бескрайних просторов да юноше, грезящему о любви.
Бог реки снова окинул Девена испытующим взглядом, проникшим в самую глубину его мыслей, достигшим невысказанных признаний, и продолжал:
– Но леди отказалась. Мечты, готовые осуществиться, обратились в прах. Возможный мир и покой рассеялся, померк, не успев набрать силы. И отвергнутый юноша проклял ее. Если она-де так брезгует жизнью смертных, пусть испытает все ее муки, пусть страдает от старости, хворей и немощи, пока не поймет и не искупит своей ошибки.
– Халцедоновый Чертог, – прошептала Луна.
Батюшка Темза наконец-то повернулся к ней.
– Время соглашений между двумя народами минуло. Теперь верования смертных для нас проклятие, что гонит дивных все дальше и дальше в глушь, куда еще не дотянулись ни их божества, ни холодное железо. Только здесь, только в этом месте дивные до сих пор живут так близко к людскому роду.
– Но этого было мало, Старый Батюшка, не так ли? – вмешался Девен. – Она сотворила Халцедоновый Чертог, но так и осталась проклята. Как же ей в конце концов удалось избавиться от проклятия?
Вода вокруг подола одеяния духа подернулась рябью.
– Не знаю, – просто ответил он. – Все, что произошло над моими водами и вдоль моих берегов от начала времен по сей день – все это мне ведомо. Однако свершенное там, куда не достигает мой взор, для меня тайна.
Во взгляде Луны явственно читались все те же мысли, что занимали разум Девена. Нужного ответа они по-прежнему не знали. Договор, заключенный Суспирией, так и остался загадкой. Однако рассказ Батюшки Темзы был ценен уже тем, что помог им понять и постичь существо, ныне ставшее Инвидианой.
– Я отведу вас на берег невредимыми, – сказал Батюшка Темза, протягивая обоим широкие ладони.
Девен без раздумий шагнул к нему. Шагнул – и слишком поздно осознал, что нога ступает за край волнолома. Однако он не упал: поверхность воды, вопреки всем законам природы, только слегка подалась под ногой, будто густой ворс ковра.
Луна взяла Батюшку Темзу за левую руку, волна под ногами пришла в движение, мягко вынесла всех троих из-под моста, наискось пересекла широкое русло реки и подкатила к самому основанию лестницы Лайон Ки невдалеке от стены Тауэра. Надежно утвердившись ногами на камне ступеней, Девен обернулся к реке.
Батюшка Темза исчез.
Однако, взглянув на подернутую рябью поверхность воды, Девен понял: бог реки никуда не исчезал. Он всегда здесь.
– Спасибо, – пробормотал он.
– Спасибо тебе, – столь же негромко подхватила Луна.
Мост, затем округ Касл-Байнард,
Лондон, 6 мая 1590 г.
И взор, и разум словно бы затянуло густым, непроглядным туманом. С немалым запозданием Луна вспомнила, что стоит в истинном, эльфийском обличье на берегу Темзы, у всех на виду, а рядом с нею – Майкл Девен.
Призыв чар
