Ник слегка кашлянул.
– Поделишься?
– Чем? – До Харви не сразу дошло, о чем говорит Ник; сообразив, он придвинул к нему миску с шариками жвачки. – Конечно.
Ник с медленно расплывающейся довольной улыбкой взял шарик.
– Отлично.
Над ярмаркой, там, где темно-синий купол неба, спускаясь к горизонту, перетекал в зеленый, медный, а затем золотой, внезапно и неслышно, как цветы в тени, распустились фейерверки. Искрящиеся красные лучи рассекали тьму, как кровавые звезды.
– Боже мой! – воскликнул потрясенный Харви.
– Он тут совершенно ни при чем, – пробормотал Ник. – Не понимаю, за что ему надо возносить хвалу.
Харви засмотрелся на мерцающие переливы цвета. К красным розам добавились тонкие линии желтых одуванчиков, белые сгустки перекати-поля, ярко-синие крапинки незабудок, зеленые петли листвы. Ночное небо было словно гость, пришедший нежданно с букетом огненных цветов.
– На прошлогодней ярмарке ничего подобного не было, – проговорил Харви. – Какая красота. – Теперь он понял, что даже в темном лесу иногда распускаются цветы, неожиданные и ослепительно-яркие. Как же он раньше этого не замечал?
– Ты рисуешь картину, и тебе это нравится. – Голос Ника звучал радостно. – Но это ерунда. Я могу сделать так, что все это чертово колесо слетит с опор и покатится по ярмарке, освещая все вокруг.
Харви оторвался от рисунка.
– Если чертово колесо слетит с опор и покатится по ярмарке, то…
Лицо Ника вспыхнуло энтузиазмом. Он зачем-то засучил рукава.
– Это будет великолепно и артистично?
– Погибнет много людей. Это будет…
– Сумбурно? – скривился Ник.
– Ужасная трагедия!
– Да, верно. – Ник разочарованно опустил рукава. – Как хорошо, что этого не случилось.
Харви кивнул, на миг ужаснувшись хищным фантазиям Ника. Холодок неловкости быстро миновал – в последнее время все тревоги рассеиваются так быстро, словно их легкой рукой стирает художник, который рисует картину его жизни, не допуская нарушающих гармонию ошибок. Ник, должно быть, подобно Сабрине, горячо и необъяснимо любит фильмы ужасов. От этой мысли Харви посветлел.
– Хочешь, пойдем, познакомлю с Сабриной? – предложил Харви.
Ник мгновенно просиял:
– С удовольствием. Дай подумаю об этом минутку.
Харви кивнул:
– Мы никуда не торопимся.
Он убрал карандаши, краски и бумагу, в счастливой дымке размышляя о фильмах ужасов и о свиданиях пара на пару. Ему часто приходило в голову: хорошо было бы найти хорошего умного парня для Роз. Успев немного познакомиться с Ником, Харви понимал, что отец Роз не одобрит такой дружбы, но, может быть, это не так уж важно.
– Слушай, у тебя есть девушка?
– Может и не быть, – беззаботно отозвался Ник. – Если надо.
– Это как? – нахмурился Харви.
Ник всхлипнул, словно стараясь не заплакать.
– Не бери в голову. Тебя ждет Сабрина.
Ее имя пробудило в душе Харви смутное воспоминание. В душе зародилось подозрение, но вскоре оно тоже ускользнуло сквозь пальцы, и его захватил необоримый порыв откинуть тревоги и радоваться жизни. Он подумал о Сабрине еще раз и постарался уже не отвлекаться.
– Ты сказал, – медленно произнес Харви, – «значит, вот она какая, знаменитая Сабрина». Что это значит? Чем она знаменита?
– Не сходи с ума, – ответил Ник. – Я же не виноват, что ты ничего не знаешь.
– Черт возьми, что все это значит?
Он и сам понял, как резко прозвучал его собственный голос, словно предупреждая об опасности. Палатка превратилась в тесную ловушку, полную теней. Ник встал с табуретки. Казалось бы, бояться нечего, Харви был выше Ника, однако в этом парне таилась угроза. Он двинулся на Харви, нацеливаясь, как хищник, и тот отшатнулся. С лица Ника словно свалилась маска, в глазах полыхнула тьма, и Харви замер от ужаса. Как же он глуп! «Никакой это не друг», – подумал он с леденящей уверенностью. Перед ним стоит исконный враг.
– А ведь ночь обещала быть такой веселой, – с легким сожалением прошептал Ник. В его глазах не осталось ни проблеска света. – Но нет, время пришло. Среди сахарной ваты затевается целая драма. Я не хочу портить первое впечатление.
Воздух наполнился дымом фейерверков, и у Харви пересохло во рту.
– Не понимаю.
– Поймешь когда-нибудь, увалень деревенский, – пообещал Ник. – Но не сегодня. Забудь.
– Что-что? – огорошенно переспросил Харви.
– Прости, – пожал плечами Ник. – Я бы хотел благословить тебя, но – какая жалость – совсем не умею этого делать.
Сердце спит, и разум спит,горечь мыслей прочь летит.– Погоди… – с отчаянием проговорил Харви.
Ник послал ему воздушный поцелуй и подмигнул. Его темный насмешливый взгляд – последнее, что запомнил Харви, и потом на его мятущиеся мысли опустилось плотное одеяло, сглаживая все, приглушая чувства.
– Что ты собирался делать перед тем, как появился я?
Ник был здесь, но его голос, полный ленивого любопытства, доносился словно издалека. И сам он как-то ускользал из поля зрения.
В глазах у Харви помутилось, он изо всех сил заморгал.
– Покататься с Сабриной на чертовом колесе… Сказать, что я ее люблю… Еще ни разу не говорил…
– А, – тихо произнес Ник. – Тогда иди приступай.
Харви кивнул – торопливо, резко, как марионетка в небрежных руках. С его лица исчезло растерянное смятение. Он неуклюже отошел от палатки, сначала спотыкаясь, потом все увереннее, и направился к Сабрине.
– Еще увидимся, – прошептал Николас Скрэтч и двинулся прочь от огней, исчезая из памяти, зловеще усмехаясь и жуя жвачку.
Выходные дни у ведьм предвещают беду.
Вещие сестры
Ярмарка Последнего дня лета закончилась чудесно, и остаток выходных тоже прошел неплохо. Мы с Роз и Сьюзи сходили выпить кофе, и, когда я вернулась домой, дверь мне открыл Эмброуз, а тетя Хильда готовила тете Зельде ее любимый ужин. И все были бодры и веселы, словно братец не хранил от меня никаких секретов, а тетя Зельда не убивала тетю Хильду несколько дней назад.
Я старалась не думать об этом, и чаще всего мне удавалось.
Утром в понедельник Эмброуз опять кокетничал с почтальоншей. Она ему, видимо, нравилась, потому что на нем были джинсы и нормальная футболка, а не та, в которой он спал. Увидев меня на лестнице, он сверкнул необычно яркой улыбкой и радостно помахал.
– Привет, сестренка!
– Она что, твоя сестренка? – уточнила почтальонша.
– Конечно, потому я ее так и называю, – ответил Эмброуз. – Разве это похоже на прозвище?
– Я хотела сказать… – Девушка зарделась так, как могут только рыжие, даже веснушки утонули в багровой волне. – Раз ты афроамериканец…
Я подошла к Эмброузу и встала рядом, демонстративно уплетая хлопья и сердито насупившись.
– И что в этом такого? Почему он не может быть моим братом? Хотя бы двоюродным?
– Я этого не говорила, – пролепетала она.
Я доела хлопья и крепко ухватила Эмброуза под руку. Он ласково отпихнул меня.
– Какая нелепость, – фыркнул он. – Я не афроамериканец. Я британец. В моей комнате висит «Юнион Джек». Но ты его не увидишь.
Так вот что его расстраивает? Я раскрыла рот. Почтальонша ретировалась, окинув нас обоих сердитым взглядом. Похоже, на следующей неделе до нас не дойдет множество писем – пока тетя Зельда не организует доставку почты заново.
Эмброуз поплелся к окну. Я думала, он смотрит вслед уходящей девушке,
