– О чем задумался? – спросила я.
– Если мне когда-нибудь позволят завести фамильяра, – сказал он, – возьму себе птицу.
Фамильяр для ведьмы – это гоблин в облике животного, верный спутник в колдовстве. У тети Хильды были пауки. Иногда она сидела за кухонным столом, читая любовные романы, а пауки черным ручейком ползли по ее руке, собирались в кучку на ладони и, выпучив каждый по восемь глаз, вместе с ней пропадали в бурных романтических приключениях. После темного крещения у меня тоже появится фамильяр. Тетя Зельда уже разложила на виду множество книг о воспитании животных, выделив и подчеркнув нужные места, но я еще не решила, кого бы мне хотелось.
И все равно меня это радует. Фамильяр станет словно член семьи, будет всегда вставать на мою сторону, никогда не бросит и поможет советом о колдовстве. Фамильяр – постоянный спутник ведьмы.
По условиям приговора Эмброузу запрещено иметь фамильяра.
Я прижалась щекой к его плечу.
– А какую птицу?
– Не знаю, сестренка. Это я просто так сказал. Я был бы рад любому фамильяру. Уже готов рисовать рожицы на камнях.
Он ласково оттолкнул меня, подошел к керамической вазе на столе, поднял ее и заговорил пискляво:
– Привет, Сабрина. Я новый фамильяр Эмброуза. Вместе мы будет творить невероятные чудеса!
Я хихикнула.
– Вряд ли тетя Зи одобрит.
– Если у меня когда-нибудь появится фамильяр, выбирать его будет уж точно не тетя Зи. – Эмброуз поставил вазу обратно. – Мне не нужно существо, выросшее в неволе. Я слишком хорошо знаю, каково это. Я пленников не беру.
– Логично, – кивнула я.
Я об этом не задумывалась, но в его словах есть резон. Может быть, скоро, очень скоро, когда наступит мой черед выбирать фамильяра, я тоже захочу кого-нибудь дикого. Который сам захочет остаться со мной.
Эмброуз опять выглянул в окно. По небу сновали последние летние ласточки, изящные дуги их темных крыльев рисовали линии – почти такие же, как на карте.
– Птицу, наверное, – прошептал он.
Все время забываю, что, будь на то воля Эмброуза, его бы здесь уже не было.
– О чем говорилось в твоем заклинании?
Я и не поняла, как резко прозвучал вопрос, пока не увидела, как Эмброуз прищурился.
– Хватит уже, – сказал он. – Не желаю больше об этом говорить! Не люблю разговоры, которые навевают скуку.
– Но…
Меня перебил стук. Эмброуз ткнул в меня пальцем, кинулся к двери и театрально распахнул ее.
– Нет и нет! Долой скуку! Я ухожу в покойницкую, там самые интересные собеседники! «Чашка с трещиной откроет узкую тропинку в рай!» Давно пора. – Он нырнул в полукруглую дверь под лестницей. Я бы последовала за ним, но в дверях стоял Харви и, как ни странно, его брат Томми. И вид у них был, разумеется, озадаченный.
– Привет! – сказал Томми.
– А тебе очень надо нести чашки в морг? – поинтересовался Харви.
Ответом им был только грохот двери. Я подошла и похлопала Харви по плечу. Молодец, всегда задает разумные вопросы.
– Ха-ха, – сказала я. – Не обращай на него внимания. Привет, Томми. Рада видеть тебя второй раз за неделю.
Томми небрежно пожал плечами:
– Я всю неделю буду работать в утренние смены, так что могу подвозить вас с Харви в школу.
– Ты слишком много работаешь. Совсем о себе не думаешь. – Харви на миг нахмурился. Потом посмотрел на меня и просиял. – А ты, как всегда, само совершенство. Такой и оставайся.
Я привстала на цыпочки и чмокнула его.
– Постараюсь.
Мы сели в красный пикап, и Томми повез нас в Бакстерскую школу.
– Забавный тип твой родственник.
Я ощетинилась. Сначала почтальонша, теперь он.
– Ты о чем?
Томми не ожидал такой атаки.
– В смысле – он пошутил? Насчет покойников – интересных собеседников?
Я выдохнула.
– А.
– Я же говорю, забавно.
– Да, – буркнула я. – Смешно до чертиков. Кстати, о чашке и о стране мертвых – это не бред, а цитата. Из стихотворения Уистена Хью Одена.
Томми выгнул бровь, покосившись на Харви в зеркальце заднего вида.
– Ну и умная у тебя девушка. Родные в разговорах цитируют поэзию. Держись за нее крепче.
– Я так и планирую, – ответил Харви, приобняв меня за плечи.
А я держала его за талию. И тоже не хотела разжимать руки.
У школы Томми высунулся из окна и на прощание обнял Харви. Привычное проявление любви. Люди могут друг на друга положиться. Настоящая семья.
– Береги себя там, внизу, – сказал Харви.
Томми подмигнул мне через братнино плечо.
– А ты, Сабрина, береги его.
Харви снова положил руку мне на плечо, мы поднялись на крыльцо и вошли в вестибюль. Свет, сочившийся из окон, был зеленоватым, точно под водой. Мимо проскочила мисс Уордвелл. Она слегка улыбнулась мне, но не остановилась поговорить.
Между бровями Харви пролегла вертикальная складка.
– До чего же тяжело думать, как он там, внизу. Терпеть не могу эти шахты.
– Сочувствую.
Харви посмотрел на меня, и морщинка разгладилась.
– Какая же ты красивая, – сказал он. – Как звезда. Даже не верится, что ты у меня в руках.
К нам подскочила Сьюзи и ткнула его в плечо.
– Остынь, Ромео.
Харви озадаченно моргнул, глядя на нее.
– Разве есть на свете что-нибудь важнее истинной любви?
– Еще как есть, – подошла к нам Роз. – Например, твой средний балл.
Чуть позже, в девчачьем туалете, намыливая руки, я сказала:
– Не надо наезжать на Харви. Не такой уж он чудной.
– Как раз такой! – хором отозвались из своих кабинок Роз и Сьюзи. – Тот еще чудак.
Я с удвоенным усердием стала оттирать руки. Бледно-розовое мыло из диспенсера приобрело неприятный цвет – как будто пена окрасилась кровью. Чистые руки – это очень важно.
– Ничего-то вы не понимаете, – тихо проговорила я.
Тут вышла Роз, встала рядом и, склонив голову, посмотрелась в зеркало. Как-то странно она глядит на себя. Слишком сильно щурится.
– Чего мы не понимаем?
– Да ничего, это я так, – уклонилась я. – Как голова?
Роз обернулась ко мне. В первый миг ее взгляд был расфокусированным, словно она не могла понять, о чем я говорю.
– У тебя голова болела, – напомнила я.
– Да нет, уже ничего, – прошептала она. – Все нормально.
Не могла же я напрямую сказать: «Я наполовину ведьма, и в следующий день рождения, меньше чем через месяц, я пройду темное крещение и стану полноценной ведьмой. Этого хочет моя семья, и я тоже хочу колдовать, но они ждут, что я оставлю позади всю свою земную жизнь, в том числе вас, ребята. Я изо всех сил цепляюсь за вас и за Харви, но сама не знаю, чего хочу. И это для меня непривычно. Я никогда раньше ни в чем не сомневалась».
Сьюзи тоже вышла из кабинки, вымыла руки, старательно избегая глядеться в зеркало. Я растерянно переводила взгляд с одной на другую.
Они никогда меня не поймут. Я ничего не смогу им рассказать, не смогу поговорить с Эмброузом или тетушками о Харви. Нет
