Спикировав на спину сражавшемуся с матерым кобелем чужаку, распорола ему глотку. Встала, посмотрела на пса. Не побежал, развернулся ко мне спиной, зарычал на другого хорга и кинулся в атаку. Один охотник ринулся на меня с мечом. Он так живо напомнил того, седого мужчину, что туман застелил мой взор. Поймала короткий меч на раскрытую ладонь и вызвав шарик магии просто расплавила сталь. Жара огня не почувствовала. Зато мужчина замер в удивлении, чем и воспользовался, наскочивший на него кобель. Сбил с ног и впился клыками в горло. Меня заметили, только после пятого трупа… напали всем скопом, это хорошо. Каждый получит по заслугам. И мечи вам не помогут. По черной, вздыбленной шерсти пробегали голубые разряды, жгучий кокон ярости, не могло пробить никакое человеческое оружие. Черный вихрь, с горящими глазами разбрасывая кровавые брызги с кинжально острых когтей, вращался, наскакивал, оставляя изувеченные тела… Я била крыльями, полосовала когтями все до чего могла дотянуться. Собаки рвали врагов с яростным рыком. Мало их осталось, но каждый пес дрался насмерть.
Кровавый туман во взгляде рассеялся, только через полчаса. Все было кончено. Горы исполосованных тел валялись там и тут. Хромающие, раненые собаки обходили деревню, безжалостно добивая раненых врагов. Из всей деревни, двигалась меньшая половина, в основном женщины и дети. Стою посреди площади. Окровавленные крылья дрожат, руки трясутся, неужели это я. Внимания на меня пока не обращают, слишком много горя свалилось на Кривой Рог… Мама. Некогда думать подпрыгнула и понеслась в сторону дома. Жива. Упала рядом на колени, заплакала. Мама открыла глаза, на бледном, осунувшемся лице, они смотрелись еще больше. Хотела взять ее за руку, когти мешают. Как их убрать? Наверное захотеть, когти и шипы втянулись, крылья сложились, плотно прижались к спине и как будто их и не было. Мама улыбнулась и тихо прошептала:
— Моя Фьель, стала совсем взрослой… — Глаза закрылись и мама потеряла сознание. Внесла ее в дом, все разнесли, положила на край стола. Занавесь в комнату сорвана, кровать перевернута. Взяла маленький ножик и разрезала тунику, где больше всего крови. Три больших глубоких раны зияли на животе, плохо. Но вроде, повреждений больше нет. Что делать? С трудом перевернула кровать, яростная сила начала меня покидать. Застелила и перетащила маму в постель. Промыла раны густым травяным отваром, приложила к животу тряпицы, пропитанные заживляющей мазью, укрыла одеялом. До вечера мама не открывала глаз, лишь ночью ее ресницы задрожали и глаза открылись. Я поднесла к пересохшим губам ложечку целебного, теплого отвара. Мама выпила, потом еще, от шестой ложки отказалась.
— Фьель, я должна тебе рассказать, кто ты и откуда взялась. — Передохнув с минуту зашептала прерывающимся голосом. — Только не перебивай, мне тяжело говорить, а узнать ты должна все. — Я дала маме еще немного отвара. — Твой отец, он не человек. — Вот так новость, от удивления я открыла рот, интересно же… молчу, маме и так тяжело.
— Он — сорх, этот народ почти вымер. Жалкая горстка оставшихся, живет за красным морем на Туманных Островах. Ты на отца очень похожа, а после сегодняшней боевой трансформации, тебя могли бы принять за чистокровную. Только не примут, родичи твоего отца не приемлют браков с людьми. Да и детей у таких пар быть не может, мы с твоим отцом исключение.
Его звали Антель из рода Ночных Охотников. Это самый малочисленный род сорхов. Они обладают особой магией, могут повелевать растениями и конечно во время трансформации только сорхи из клана Ночных Охотников могут отращивать крылья и летать. Твой окрас, это тоже дань клану. Все твои родичи темно серые, но исключение ты и твой отец — вы полосатые, вот только цвет глаз у тебя мой, у Антеля глаза были золотые… — Мама надолго замолчала, по щекам потекли слезы. Не время для вопросов, только аккуратно вытираю кусочком мягкой ткани мамины глаза.
— Мы очень любили друг друга. — Мама часто прерывалась, чтобы попить и передохнуть. Рассказ занял почти всю ночь. Я не перебивала, но на мою немую мольбу, мама говорила, что я должна все знать, а времени осталось совсем мало.
ГЛАВА 6. Рассказ Мелиссы Ирэн ист Иссони.
"Человек: у него нет ни шерсти, ни хвоста, он убегает от мышей и спит совсем мало. Разве можно не любить такое странное животное?"
Кошка
— Я родом из южной долины. Мой отец был хозяином большого земельного участка — бароном Адельго Фернандо ист Иссони. Под его началом процветали десятки деревень и три больших портовых города. Я помню замок — он всегда был полон чудес и загадок. За каждым поворотом ждали новые приключения. Но мама умерла во время родов, ребенок не выжил, мне тогда было всего семь лет. Сказка потускнела. Отец очень любил меня и старался все сделать, чтобы я была счастлива. Но сам он был еще молод, поэтому, когда барон сказал, что хочет снова жениться, я его поддержала. Он долго искал и перебирал невест. И когда, мне исполнилось пятнадцать, наконец, снял траурные одежды для дочери соседа. Она меня невзлюбила — я слишком сильно походила на свою мать. Два года прошли как кошмарный сон. Отец постепенно отдалялся от меня, иногда просто не замечал моего присутствия, вечно был занят делами. В замке стала заправлять новая госпожа. Портреты моей мамы все убрали, заменили мебель и обстановку комнат. Лишь мамины покои я, со скандалом, отбила, выпросив разрешения барона в них переехать. Там все оставалось так, как было тогда, в пору моего сказочного, счастливого детства.
В нашей округе все, от мала до велика, умели ездить верхом. Барон был страстным любителем лошадей. Небольшой конезавод являлся гордостью и достоянием нашего рода. Тонконогие, длинномордые, с волнистыми шелковистыми гривами. Масть, обычно, вороная и гнедая, но в нашем табуне были серые и даже рыжие кони. Я уверенно сидела в седле, раньше, чем научилась ходить. Каждую осень в баронстве устраивали большую охоту в окрестных лесах — это было развлечение и запас мяса на зиму. Отец запретил
