Все остальное время они разговаривали об учебе Эмиля, об их знакомстве с Луисом и о всякой подобной повседневной ерунде. Джонс, не замечая за собой, рассказывал, как ему интересно в университете, как он сдает зачеты и экзамены, как когда-то обыкновенный выбор, куда именно поступить, привел его к тому, что он действительно захотел стать преподавателем.
Время сеанса закончилось, и Эмиль, испытав некое облегчение, словно пообщался с близким родственником, покинул кабинет Адалрика, не заметив, как тот посмотрел ему в спину задумчивым и сосредоточенным взглядом.
— Как прошло сегодня? — спросил Луис, едва Джонс забрался в машину.
Пока блондин отсутствовал, Кронви некоторое время провел, как на иголках, и кое-как заставил себя отвлечься, сначала проигрывая любимые треки, а потом просматривая новостную ленту и отвечая на сообщения друзей из Стоктона.
Эмиль дернул плечами, не зная, как ответить, но, все же, подумав, сказал:
— Вполне неплохо. Мы разговаривали об учебе и о тебе. Было… Довольно спокойно, — пока что Джонс почему-то решил не говорить о том, что ему, возможно, сменят лекарство.
— Обо мне? — разволновался Лу. — А что обо мне? Я же… Ничего не натворил? — забеспокоился он.
— Нет! — и Эмиль, наконец, улыбнулся, взглянув на Кронви. — Он просто спросил, ждешь ли ты меня. Потом слово за слово, и мы начали разговаривать о тебе. Как познакомились, как подружились… — Джонс пожал плечами.
— И я люблю тебя, — зачем-то напомнил Лу.
Пусть это и выглядело по-детски неуклюже, но ему казалось важным уточнить степень отношений, будто кто-то мог не отнестись к ним всерьез. И все же, Луис смутился.
— Я ему о наших отношениях не говорил, — тихо пробормотал Эмиль. — Но мне кажется, что он еще в первый сеанс понял, что к чему.
— Было бы круто, — тоже тихо ответил Кронви, внезапно успокаиваясь. — Куда поедем? Быть может, куда-то хочешь зайти перекусить?
— Мне все равно, — Джонс пожал плечами. — Честно говоря, я не особо хочу есть.
— А я хочу, — вздохнул Лу. — Через квартал будет пиццерия, ты не против, если я там остановлюсь и куплю с сыром? Что-то готовить уже поздно, мне еще готовиться к экзамену: социология — жутко нудный предмет, никак не хочет лезть в голову.
— Конечно, я не против, — отозвался Эмиль, удобней устраиваясь на сидении. — А с социологией, — блондин, у которого с ней никогда не было трудностей, решил предложить: — Ну, если… Если хочешь, я могу с тобой позаниматься, может быть, объясню что-нибудь получше.
— О, тогда, можно я сегодня у тебя останусь? — обрадовался Кронви и завел мотор, выруливая со стоянки.
— Да, — с готовностью и легкостью ответил Эмиль, который за прошедшие дни привык, что Луис часто либо у него засиживается допоздна, либо ночует.
— Прекрасно, тогда тем более пицца нужна, а лучше две, — заулыбался себе под нос Лу и уверенно повел машину в нужном направлении.
Когда показалась вывеска с надписью «Пиццерия», он ловко припарковал автомобиль на обочине и убежал внутрь, где пробыл минут десять. Вернувшись, удовлетворенно потер руки и сказал:
— Я попросил на вынос, через несколько минут будет готова, надо чуток подождать. Я взял с двойным сыром и морепродуктами, которую ты любишь. Не сейчас, так потом захочешь есть все равно.
— Да, спасибо, — кратко поблагодарил Эмиль.
Он вдруг погрузился в размышления о сегодняшней встрече с врачом.
Тот не спрашивал об основных проблемах. Просто общался с ним, как с другом, узнавая, как дела. Почему так? Джонс не стал интересоваться, но сейчас почему-то задумался об этом. Однако вид счастливого Луиса немного отбил желание рассуждать о сеансе, и блондин натянул счастливую улыбку.
— Ты какой-то рассеянный, — успел все же заметить Лу. — Все хорошо?
— Вполне, — ответил Эмиль, потерев переносицу. — Всего лишь устал. Поехали домой, а?
Юноша мягко взглянул на Кронви. Ему не терпелось оказаться дома в привычной и уютной атмосфере. Даже если придется готовиться к зачетам — это лучше, чем думать о плохом, что так или иначе лезло в голову.
— Все-таки, ты рассеянный, — засмеялся Кронви. — Я же пиццу жду. Сейчас принесут, и поедем домой, — он ласково погладил Эмиля по плечу.
Джонс вспыхнул моментально, поняв, какую ерунду сморозил. Он промолчал, опустив взгляд. Кронви едва успел поцеловать его в зардевшуюся щеку, когда в окно постучали — в руках официанта были две коробки с пиццей, которые он расположил на заднем сидении. Получив расчет и на чай, парень удалился, а Луис включил зажигание, намереваясь поскорее оказаться у дома Эмиля.
Очутившись внутри, Кронви первым делом отнес коробки на кухню и заварил горячий какао — есть хотелось невыносимо. Эмиль ушел к себе переодеваться, и Лу вздохнул, подумав, что совершенно не хочется ничего учить. Хочется обнять любимого, жарко приласкать и покрыть его восхитительное тело поцелуями.
Но чертов экзамен же! Предпоследний, и можно будет расслабиться: возить Эмиля на сеансы, потом к океану на барбекю, смотреть на звезды над темной водой и встречать рассвет, закутавшись в теплый плед, согревая друг друга. И пить такой же горячий шоколад с корицей и кленовым сиропом, есть хрустящие крабовые снеки и говорить обо всем на свете. А потом отсыпаться дома, на свежих простынях, обнимая мягкого, сонного Джонса.
***
Дни шли за днями.
Адалрик, потирая подбородок, задумчиво постукивал ручкой по толстенькой тетради, на листах которой было выведено имя: «Эмиль Джонс». Внизу под красиво написанными буквами перечислялись пункты, над которыми Майер всячески ломал голову. Что-то не сходилось.
Прошло еще два сеанса с Эмилем, но добиться чего-то нового от юноши не представлялось возможным по причине того, что у него, похоже, была тотальная амнезия до десятилетнего возраста. По крайней мере, именно такую цифру называл Эмиль, говоря, что не помнит родителей, не помнит вообще ничего из детства, кроме того момента, как попал к своей бабушке.
Что удивляло еще больше, так это то, как Эмиль вовсе не старался что-либо вспомнить, словно его это не волновало, но на прошлой встрече Майер настоял — необходимо выстроить логические кирпичики прошлого Эмиля. Обычные разговоры — это, конечно, хорошо, но ничто не объясняло неожиданные смены настроения юноши, превращая того будто бы в совершенно другого человека.
Назначенный антидепрессант подошел парню неплохо. Седативный эффект препарата начал действовать, успокаивая и даря спокойные ночи, на аффективную же составляющую лекарственное средство пока не могло повлиять в силу того, что достигало своего пика лишь спустя две недели, в дальнейшем поддерживая стабильное состояние настроения и медиаторов в
