Луис немного помолчал, обдумывая слова доктора, и вздохнул:
— Но они совсем не похожи, Эмиль и Филипп. Почему такая разница? Даже внешность… — он беспомощно развел руками.
— Хм, — Адалрик задумчиво нахмурился, посмотрев на Луиса, раздумывая, как попроще, не используя громоздкие психиатрические термины, объяснить двум молодым людям состояние, в котором находился Эмиль. — Видишь ли, Луис, — врач посмотрел на Эмиля, который внимательно слушал, как губка, впитывая всю новую информацию. — Диссоциативное расстройство идентичности — это не простой диагноз, — начал издалека Адалрик. — Многие врачи, профессоры, спорят, что это за диагноз и существует ли он вообще. Есть даже люди, которые утверждают, что подобное расстройство — это эволюция нашей психики, способной расщепляться и принимать на себя все невзгоды мира. Удобно, правда, когда каждая личность отвечает за что-то свое, при этом обладая собственными мыслями, характером, талантом? — Адалрик откинулся на спинку кресла. — Мое же мнение таково… Не знаю, верно оно или нет, но я считаю, что Филипп — это не просто вторая личность. Это сам Эмиль, — по недоуменному взгляду Джонса врач понял, что тот совсем не понимает, о чем речь. — Представьте себе сад. К примеру, — врач махнул рукой, — от яблони берут черенок для будущего дерева, чтобы вырастить еще одну яблоню для сада. Будут ли они идентичны? Вовсе нет, хотя одна произросла из первой. Да, вырастет яблоня, но со своим наклоном ветвей, со своей кроной и совершенно другим количеством яблок в итоге. Эмиль также дал жизнь Филиппу, но отпустил ему те качества, которые были в нем, в пока еще ребенке, в зачатке. Эмиль отчаянно пытался защититься, но не знал, каким образом. Как маленькие дети создают себе воображаемого друга, так и Эмиль, ты, создал свое альтер-эго, позволив ему жить, — Адалрик сомкнул пальцы перед собой. — Касаемо второго вопроса, — мужчина вздохнул. — Это сложней. По поводу этого нужно будет покопаться в забытых воспоминаниях. Вполне возможно, был кто-то, на кого Эмиль хотел быть похожим, на кого смотрел с восхищением, вот его второе альтер-эго и получило внешность того человека.
На последних словах Кронви нахмурился. Ему не очень-то понравилось, что Эмиль на кого-то там хотел быть похожим. Для него этот юноша и так был идеальным со всех сторон, и становилось не по себе от мысли, что это совершенство потом, вследствие лечения, как ни крути, начнет меняться.
В интернете Луис раскопал, что лечить данное заболевание — это значит сводить все личности, находящиеся в сознании конкретного человека, в одну. И слова доктора Майера о расщеплении сознания только подтвердили это. Получается, в Филиппе — черты характера самого Эмиля?..
Лу слегка поежился, вспоминая леденящую холодность во взгляде альтер-эго, жесткий тон и вспыльчивость. Нежный, мягкий, застенчивый возлюбленный никак не укладывался в такое. Но любящее без оглядки сердце подсказывало, что если Эмиль изменится, Кронви примет его любым.
Однако кое-что следовало уточнить, и Лу встрепенулся:
— Доктор Майер, а как мне вести себя с Филиппом, если я снова его увижу?
Эмиль напрягся, взглянув на Луиса. Его опасения вполне поддавались логическому объяснению. Джонс не шибко хотел, чтобы Филипп появлялся, но… Наверное, это было неизбежно.
— Я понимаю, что ты, Луис, скорее всего сейчас от Эмиля ни на шаг не отойдешь, — сказал Адалрик, мягко улыбнувшись. — Когда появится Филипп, я просто хочу, чтобы ты не мешал ему, дал свободу действий. Он весьма… Агрессивный представитель, поэтому может довольно резко отреагировать на ограничения. Тем более в дальнейшем я планирую с ним сотрудничать, и я более чем уверен, что он тоже.
Кронви насупился, но кивнул. Он понятия не имел, как сможет справиться в такой ситуации, но осознавал, что придется конкретно взять себя в руки и плыть по течению, не брыкаясь. Главное не потонуть.
Повисло молчание. Немного неловкое, но не неприятное. Эмиль все еще пытался осмыслить все сказанное. Ему все время казалось, что разговор идет о чем-то эфемерном, не понятном, но он знал, что дымка неясности исчезнет, как только он услышит голос Филиппа из диктофона. Часть Джонса хотела этого, а другая сопротивлялась, словно внутри кричал противный голосок, как ему будет плохо потом. Это будет похоже на отходняк после бурной вечеринки — также противно, до мерзкой тошноты. Но Эмиль усилием воли заставил вопящий голосок умолкнуть.
— Что ж, раз все вопросы закончи… — Адалрик потянулся к столу, но замер на полпути.
— У меня есть вопрос, — перебил врача Эмиль, и психиатру пришлось сесть ровно, удивленно воззрившись на Джонса.
— Да, Эмиль? — понимающе улыбнулся Адалрик.
— Скажите, как долго мне придется лечиться? — настойчиво пробормотал блондин.
Лицо Майера застыло. Никто и никогда не давал никаких конкретных прогнозов. Непрофессионально. Но Адалрик и так нарушил достаточно психотерапевтических правил. Он переступил грань «врач-пациент» или балансировал на краю. Мужчина замялся, не зная, что ему делать. Сказать честно? Или расплывчато отмахнуться от вопроса?
Адалрик решился:
— Эмиль, я не могу назвать конкретную цифру, — ответил мужчина, все же доставая из стола диктофон. — Все зависит от того, насколько ты и Филипп будете готовы к сотрудничеству. Для начала… Нужно закрыть все пробелы в информации, что у нас есть. Тебе нужно будет восстановить обрывки памяти, что есть у Филиппа. Это только старт. Дальше присоединить к ним твои собственные, которые у тебя были до появления Морриса. Понимаю, что ты тогда был еще ребенком, больше полагаясь на чувства и ощущения, но ведь именно они нам и нужны, верно? — врач вскинул брови. — Это может длиться, как один месяц, так и не один год.
Эмиль слабо кивнул, прикрыв глаза. Примерно об этом он и подумал, когда задавал один из самых важных для него вопросов. Он невольно взглянул на Луиса, ловя его успокаивающий и уверенный взгляд.
— Что ж, — Адалрик помедлил, — еще вопросы? — когда двое молодых людей покачали головами, Майер продолжил: — Хорошо. Тогда я бы хотел, чтобы ты, Эмиль, дослушал историю Филиппа до конца. И, прошу, если станет вдруг неожиданно плохо, как в прошлый раз, сообщи сразу.
— Не станет, — твердо ответил Джонс, сцепив зубы. Он был в этом уверен, но все же прикрыл глаза, поглубже погрузившись в спинку кресла. — Я… Я готов.
Майер кивнул. Он
