— Никогда, — со всей серьёзностью пообещал Костя, а потом, с облегчением улыбнувшись, добавил: — А теперь поцелуй меня, пожалуйста, я больше не могу ждать!
Загорский тоже улыбнулся и поцеловал — горячо, пылко и долго, но со всей нежностью, истосковавшегося по любимому человеку, сердца.
За дверью ванной послышалась возня и приглушённый голос возмутился:
— Долго они там ещё миловаться будут? У меня жульен стынет!
— Ну, постучи, если не боишься получить нахлобучку, — насмешливо ответил баритон Мирослава.
— А вот и постучу, — проворчал Климов и, действительно, грохотнул по дверной створке: — Жрать пошли, голубки, одними взаимными слюнями сыт не будешь!
— А теперь беги, — ещё более насмешливо посоветовал Мирослав.
— Блять, — отреагировал Климов, и раздались поспешные шаги в сторону кухонного пространства.
Костя, прервав поцелуй, счастливо выдохнул и засмеялся:
— Можно я всё-таки тресну Злату, а?
— Тогда нам жюльена не достанется, а есть хочется, — справедливо рассудил Антон и похлопал Костю по плечу: — После ужина треснешь, на сытый желудок.
— Ладно, пошли, — Костя взял Антона за руку, переплетя пальцы. — Я не такой бесстыдник, чтобы в гостях слишком сильно увлекаться своим парнем, — фыркнул он.
— А был бы на нашем месте тот же Злат, они бы с Мирославом уже вовсю тут трахались, — шёпотом захихикал Загорский, пересекая порог ванной. Запах свежеприготовленного блюда дразнил ноздри и вызывал урчание в животе.
Климов как раз выставлял на стол кокотницы, источающие аппетитный аромат; Мирослав раскладывал приборы и весело поглядывал на своего парня, который при виде подошедшей парочки, замахал на них прихваткой:
— Меня нельзя ругать и рукоприкладствовать, я всех кормлю!
— Хозяюшка, — добродушно поддержал его Минаков-старший. — Давайте за стол, все прочие разговоры потом.
Костя уселся на место, на котором обычно сидел в гостях у брата, и взглянул на Антона, глаза которого, наконец, загорелись знакомым огнем. И Минакову безумно нравилась мысль, что к счастью любимого он причастен в первую очередь.
Загорский тут же юркнул рядышком с ним и придвинул себе кокотницу со счастливой улыбкой. С души рухнул камень, освободив немалое пространство, которое немедленно заполнилось всеобъемлющей радостью. Мысленно парень уже прикидывал, что в гостях они не останутся — дома ждёт удобная кровать, родной уют и жаркое примирение.
После ужина, во время которого все четверо общались на исключительно пространные, но категорически не личные темы, Злат, откинувшись на стуле и внимательно посмотрев на Костю с Антоном, вернулся к насущному:
— Ну что, вы разрешили свою ссору?
— А не видно? — весело фыркнул Загорский. — Ты же подслушивал!
— Это я так, чтобы лишний раз убедиться, — широко улыбнулся Злат. — Главное, что вы, дурики, помирились. У меня прям от сердца отлегло, — Климов приложил руку к груди и наигранно заохал.
— Господи, актёр погорелого театра, — закатил глаза Костя.
— Златик просто переживал, что у нас уже сутки не было нормального секса, — ехидно пояснил Мирослав, допивая чай. — При Антоне неудобно, парень тут с похоронным настроением, а у нас очередная ролевая концепция назрела… Ну, мы и терпели, как могли, — он чуть отодвинулся, уворачиваясь от вилки, которой махнул на него возмущённый Загорский.
— Кролики! — заполыхал ушами рыжий. — Вам лишь бы трахаться.
— Полагаю, вы сегодня тоже исполните «танец новобрачных», так что, кто бы говорил, — поддразнил его Минаков-старший и сладко потянулся.
Антон, снова замахнулся, но тут же замер, словно о чём-то вспомнив. Затем одним глотком допил свой сок и сорвался с места:
— Точно! Ещё же вещи собрать!
Костя посмотрел ему вслед горящими глазами.
— Спасибо, что присмотрели за ним, — поблагодарил он брата и друга.
— Ещё бы мы бросили вас в беде, — задрал нос Климов. — Но сейчас я скажу кое-что… Валите уже побыстрей! Нам всем есть, чем заняться!
Злат умоляюще уставился на Мирослава, невольно поёрзав на стуле.
А тот ласково ущипнул его за сосок и вкрадчиво произнёс:
— Я засажу тебе так крепко, что ты всех соседей на уши поставишь, — и без тени смущения пояснил Косте: — У нас новая анальная игрушка, вот ему и не терпится.
— Фу, хватит! — замахал на них Костя руками. — Избавьте меня от подробностей своих сексуальных похождений. Я ж представлю, а потом не развижу этот кошмар!
— Ой, можно подумать, что вы с Антоном не трахаетесь на всех поверхностях, — заржал Злат.
— Не на всех, — с достоинством провозгласил, неожиданно появившийся, Антон и закинул на плечо собранный рюкзак. — Пошли скорее, Костик, а то они быстро от словесных описаний перейдут к показательно-практическим, — он потянул своего парня к входной двери.
— Я бы вчера провёл мастер-класс, но ты был не в том состоянии, — невинно заметил Мирослав.
Загорский на секунду замер, затем испуганно передёрнул плечами и принялся поспешно обуваться, под хихиканье Климова.
***
Костя влетел в квартиру, затягивая за собой радостно смеющегося Антона. За ними едва успела закрыться дверь, как тут же к ней был притиснут Загорский, неистово осыпаемый пылкими и жаркими поцелуями. Покусывая и посасывал кожу на шее Антона, стискивая того в сильных объятиях, словно никак не мог насытиться, Минаков бормотал нечто бессвязное, всей грудью вдыхая родной аромат чужой кожи.
— Ты что, съесть меня пытаешься? — голос Антона стал на тон ниже, приобретя бархатистые нотки, благодаря которым Костя всегда возбуждался ещё сильней.
— Съел бы, если б мог, — засмеялся Костя, вглядываясь в зелёные глаза.
Его руки сместились с талии Антона на ягодицы, сжав их в ладонях, от чего рыжий выдохнул и застонал, обхватив Минакова за плечи.
Чувства захлестывали Загорского так, что Антон едва не задыхался в любимых объятиях, бедрами стараясь, как можно сильней, притиснуться к Минакову, и глухо раздражаясь, что их разделяли чёртовы слои одежды. Хотелось срывать её, раздирая застёжки, и единственное, что сдерживало Антона от подобных решений — это отсутствие должной подготовки для близости. Но никто не мешал ему потянуться к ремню на джинсах Кости, расстегивая пряжку и вжикая молнией.
Костя тихо засмеялся при виде нетерпеливо подрагивающих пальцев возлюбленного, и, чтобы успокоить жадного до ласк парня, поцеловал его в губы.
— Подожди… П-подожди, — между поцелуями шептал Антон, пытаясь отстраниться, но ему это не удавалось, поскольку Костя только и делал, что захватывал его губы в свой плен. — Мнн…
Всё-таки Загорскому удалось отстраниться от Кости, и рыжий, изнывая от
