Они заехали в Макдональдс, где купили кофе и какие-то круассаны с малиновым вареньем. Так Матвей узнал, что Михаил Александрович предпочитает данную ягоду. Пока что все складывалось легко и беззаботно. Яковлев включил радио, которое фоном разбавляло молчание, вовсе не напрягающее, а легкое и спокойное. Когда Форд выехал на главную улицу по направлению к черте города, машина встряла в пробку в потоке других автомобилей, хозяева которых стремились попасть домой либо на какое-нибудь запланированное выходное мероприятие.
У Матвея начал чесаться язык от желания узнать о Яковлеве чуть больше. Желательно с подробностями о его личной жизни.
— Можно спросить? — Матвей посмотрел на Михаила Александровича, который кивнул, взглянув в ответ.
Мужчина мягко тарабанил пальцами по рулю, совсем не напрягаясь из-за того, что они попали в длинную пробку.
— Почему ты перебрался из Москвы в наш мелкий городок? — поинтересовался Матвей, вопрос которого грыз очень и очень давно. — В столице и заработок повыше, и перспектив побольше. Не могу сказать, что мне не нравится город, в котором я живу, но он-то в разы меньше Москвы.
Яковлев на секунду напрягся, стиснув руль. Он с минуту погипнотизировал Матвея, после чего выдохнул, прикрыл глаза и отвернулся, уставившись на впереди стоящую машину.
— Мне говорить честно? — глухо поинтересовался Яковлев.
— А хочется соврать? — фыркнул Матвей. — Да, честно. Ты же сам сказал, что хочешь узнать меня поближе. Мне тоже любопытно.
— Хорошо, — поразмыслив, выдал Михаил Александрович. — Тогда вопрос на вопрос, согласен?
Шестерняков сразу уловил суть, кивнув.
— Только отвечаем честно, — предупредил парень, отпив немного кофе из стаканчика.
— Ладно, — кивнул мужчина, после чего на некоторое время замолчал. — В Москве, ты прав, перспектив гораздо больше, — глухо начал он, говоря словно отстраненно, не про себя вовсе. — У меня была отличная карьера, хороший гонорар и куча связей. Я сейчас не хвастаюсь, а констатирую факт, — пояснил мужчина, услышав хмыканье Матвея. Мужчина потянулся к своему стаканчику с кофе, отпивая ароматную жидкость. — Помнишь, я как-то рассказал немного о своем бывшем? — Шестерняков кивнул. — Мы работали вместе. Как-то он предложил вместе написать научную работу. Я сдуру согласился, а после он меня подставил, забрав себе авторство. Сам не знаю, как прошляпил этот момент. Наверное, я просто сильно ему доверял. Но мне удалось доказать соавторство в данной работе, тем самым я забрал себе часть своих причитаемых лавров, а бывший получил критику в своей адрес от именитых людей. Он наивно думал, что получится обмануть всех.
— Разозлил ты его знатно, да? — догадался Матвей.
— Еще как, — кивнул Яковлев. — Через некоторое время в судебно-медицинском бюро, к слову, самом крутом в Москве, начали распространяться слухи о моей ориентации. Доказательства неожиданно появились в виде фоток, которые предоставил какой-то аноним. И на этих фотографиях я вместе со своим бывшим: то мы обнимаемся, то целуемся. Дело было в другом — лицо бывшего было замазано, заклеено. Крайне сложно догадаться, кто был инициатором падения моей репутации, верно? — Яковлев как-то грустно хмыкнул. — Многие предположили, что это фотошоп. Никто поначалу не поверил в то, что я сплю с мужчинами. Но я никак не пытался прикрыть самого себя, не жаждал встревать в темные делишки бывшего. Пытался разобраться с ним, конечно, но к тому времени он съехал с нашей квартиры и уволился, так что о его местонахождении я не знал.
— Какая-то дурацкая история, — нахмурился Матвей.
— Я рассказываю ее тебе в кратком содержании, — оповестил Яковлев. — Все было бы хорошо, но самый главный мой начальник оказался лютым гомофобом. Для него даже намек на сексуальную связь с мужчиной — это грех. Но на меня не было никакого компромата, чтобы уволить. Тем более, отличная репутация и быстрый карьерный рост в виду моего знания дисциплин сковывали руки начальству. Тогда меня по-тихому перевели сюда. К счастью, с заведующим здешней кафедрой при университете я был знаком, и он закрыл глаза на мой странный перевод из Москвы. Можно сказать, вообще не стал искать причину, за что я ему благодарен.
— А что стало с бывшим? — не понял Шестерняков. — Вы с ним просто расстались и все? Тогда почему у тебя до сих пор хранится фотография с ним? — продолжил допытываться Матвей.
— Мы с ним больше не разговаривали, а фотография — это каждодневное напоминание о том, сколько боли может причинить некогда любимый человек, — Яковлев сжал губы в тонкую полоску, не смотря на Матвея. — Но у моего бывшего всегда была достаточно странная логика. Понимаешь, наши отношения длились годами. И поначалу мы были хорошими друзьями. Лишь со временем я начал понимать, что меня использовали для продвижения по службе, ведь он не был каким-то выдающимся человеком. Но вдруг неожиданно он мне позвонил, пытаясь вернуть дружбу. Тогда-то ты и услышал мой разговор с ним, когда я, не сдержавшись, накричал на него. Видимо, у него что-то случилось в жизни, поэтому он и пытался вернуть мое расположение. Потом он звонил еще множество раз, но я не брал трубку, а вскоре от него пришло известие, что он женится. И это спустя всего полгода после нашего расставания. Для меня это было невероятным. Мало того, что женится на девушке из семьи одного из крутых депутатов, так еще и меня свидетелем зовет. Немыслимо. В то время как я зализывал раны, он уже нашел себе другую. Это было… Ужасно. Вот я и не сдержался.
Матвей покачал головой. Что за изощренное издевательство над чувствами других людей? Словно бывший так и тыкал Яковлева носом: «Смотри, у меня без тебя все на мази!» Отвратительно. Шестерняков пожалел, что поднял неприятную тему, особенно видя, как хмурится Михаил Александрович.
— Так вот, почему ты взъелся на меня с самой первой встречи! — неожиданно осенило парня. — Ты увидел во мне своего бывшего!
— Так и есть, — кивнул Михаил Александрович. — Внешне вы с ним чем-то неуловимо похожи, но по характеру, — мужчина вдруг взглянул на Шестернякова, мягко улыбнувшись серебристым взглядом, — совсем разные. Ты не думай, что я заинтересовался в тебе только из-за того, что во
