Шестерняков вздохнул. Легко говорить! Не Яковлева тут девственности лишают! Однако, несмотря на собственные страхи, Матвей расставил ноги чуть шире, стиснув зубами подушку, готовясь к неприятным ощущениям. Но их не последовало. Михаил Александрович пальцами, смазанными лубрикантом, водил по колечку мышц, чуть надавливая, массируя, словно оттягивая момент проникновения. Матвей задышал чуть глубже, покусывая губу. Черт, это просто надо пережить! Но возбуждение, пришедшее внезапно, начало отступать. На фоне нервозности – не удивительно. Шестерняков сам не понял, когда в него проскользнул один палец. Парень замер, удивленно прислушиваясь к ощущениям. Странное чувство.
- Не больно? – заботливо поинтересовался Яковлев, оставляя поцелуи на ягодицах Матвея, явно пытаясь успокоить, приласкать.
- Нет, - сдержанно ответил Шестерняков. – Как-то непривычно, но не более того.
Михаил Александрович удовлетворенно хмыкнул. Влажный палец ритмично задвигался, растягивая. Матвей жмурился, ощущая непривычное и чужеродное вторжение. Вдруг вокруг полуопавшего члена сомкнулась крепкая ладонь Яковлева. Парень проскулил, хныкнув, ведь плоть стала очень восприимчива к прикосновениям. Михаил Александрович ловко отвлекал, снова возвращая возбуждение, желание. К первому пальцу прибавился второй, и Матвей напрягся сначала, но потом расслабился. Ничего такого – дальше будет хуже, ведь агрегат Яковлева побольше будет. Мужчина старательно двигал пальцами, явно пытаясь найти простату, и Матвей всячески раздвигал ноги, иногда ощущая, как они начинают дрожать от напряжения. Пот градом струился по спине парня, но он старался не обращать на это внимания, сосредоточившись на собственных чувствах. Выходило хреново, но в какой-то момент, когда пальцы Яковлева двинулись под другим углом, Матвея выгнуло от пронзившего поясницу разряда. Это был, как прострел: болезненно-приятный, распространившийся затем приятным теплом. Парень поерзал:
- Сделай так еще, - тихо попросил он, и когда Яковлев повторил движение, Матвей больше не мог сдерживать всхлипы: - Даа… Вот так… Ты нашел… Блять… Как приятно.
Яковлев выдохнул, и добавил через несколько минут к двум пальцам третий. Шестерняков вздрогнул от тянущего движения. Неприятно. Немного болезненно. Он пожаловался на подобные чувства Михаилу Александровичу, но тот продолжил таранить его вход, снова ловко найдя комочек нервных сплетений внутри. Мужчина продолжил стимулировать Матвея, попутно растягивая, подготавливая для своего вторжения. Парень полностью отдался процессу, подмахивая, вскрикивая, когда пальцы особо ощутимо давили на простату. Раньше Матвей и представить себе не мог, что можно получать наслаждение от того, что его задницу терроризируют. Оказалось, все возможно. И кайфовать, отдаваясь мужику, тоже можно.
Когда пальцы Михаила Александровича исчезли, перестав ритмично двигаться внутри, Матвея пробрало странное чувство отсутствия наполненности. Словно чего-то перестало хватать. Повернув голову в бок, Шестерняков изогнулся, чтобы посмотреть на Яковлева. Лоб мужчины покрывали крупные бисеринки пота, а губы припухли от того, как сильно он их кусал, сдерживаясь. Головка члена мужчины раскраснелась, и на ней выступила смазка. Матвей облизнул губы, понимая, что будет дальше. Мужчина навалился на него, обнял, поцеловал в губы и отстранился, чтобы потянуться к столику с лежащими на нем презервативами. Шестерняков отвернулся, снова приняв прежнее положение. Ну, сейчас начнется кузькина мать!
Зашелестела упаковка презика, снова раздался звук открывающейся крышечки лубриканта. Матвей ощутимо напрягся, когда между его ягодиц уперлось нечто твердое. Только полный придурок не догадался бы, что это член Яковлева. Парень вздохнул, приготовившись к вторжению, но Яковлев не спешил. Он снова обхватил член Матвея, огладил его, сжал, обвел головку большим пальцем. Парень проскулил от удовольствия. Еще бы пальцы в задницу вернул…
- Я аккуратно, - прошептал Яковлев, обхватив одной ладонью ягодицу Матвея, а другой, высвободив чужую плоть из захвата, наверняка помогал направить свой член в растянутый вход парня. – Вдохни поглубже.
Матвей сделал так, как ему было велено, и едва не закричал, когда в него вошла головка чужой плоти. Парень сдержался из последних сил. Блять! Каким образом Яковлев такой арсенал вырастил?! Шестерняков вцепился зубами в подушку, глухо простонав. Мужчина замер, давая привыкнуть. Он начал шептать какие-то успокаивающие глупости, оглаживая спину Матвея, но тот ничего не понимал, не слышал. Ему казалось, что его сажают на кол. Причем предупредить о болезненности процесса забыли.
Прошло несколько минут, прежде чем Матвей слабо кивнул, позволяя Яковлеву продвинуться еще немного.
- Бляяя… Что б еще раз я тебе… Свою задницу, - через слово, постанывая, выговаривал Матвей, пока Яковлев, извиняясь, быстро целовал его в район лопаток. – Войди уже на всю длину, еб твою мать! – продолжил материться парень, стискивая пальцами ткань простыни, безбожно комкая ее.
Михаил Александрович, стискивая бедра Матвея, послушался, медленно продолжая издевательства. Матвей сразу понял, когда Яковлев вошел полностью. Все тело ломило, зад горел, ужасно непривычная наполненность не давала покоя, распирая изнутри. На глазах Шестернякова выступили слезы. Сколько бы Яковлев его не подготавливал, этого оказалось мало.
- Матвей, я…
- Заткнись, - прошипел парень, не желая слушать то, что Яковлев собрался ему сказать. – Дай мне привыкнуть к твоему размеру.
Михаил Александрович послушно замолчал, тихо сопя за спиной. Прошла пара минут, прежде чем Матвей свыкся с саднящим чувством внутри и разрешил Яковлеву двигаться, совершая ритмичные и неглубокие движения. Мужчина потерял надежду возбудить Матвея, поэтому всячески пытался облегчить тому состояние, ища нужный угол проникновения. Когда пытка не заканчивалась уже хер пойми, сколько времени, и Матвей, в который раз словил себя на мысли, что надо оттолкнуть Яковлева, тот двинулся особенно глубоко под другим углом, задев нужную точку. Парень замер, затих, прислушиваясь к своим ощущениям. Знакомое тепло и кайф смешались с болью, вызывая нечто новое, неизведанное.
- Двигайся также, но осторожней, - выдохнул Матвей.
О, Боже, Яковлев задвигался под определенным углом по просьбе Шестернякова, и у того искры из глаз посыпались. Колени начали разъезжаться в стороны, и Михаилу Александровичу пришлось его подхватить.
- Сладкий мой, в тебе так хорошо, - зашептал Яковлев, видя, как Матвей поддается навстречу, пробуя двигаться сам. – Да, мой хороший, вот так. Двигайся, Матвей, двигайся.
Парень застонал, приподнялся на локтях, прогнул слегка спину, поддаваясь навстречу толчкам Яковлева. Стоны удовольствия сами сорвались с губ парня. Его потряхивало от раскатов пламенных языков, ласкающих все тело. Перед глазами плыло от удовольствия, и начало возвращаться возбуждение. Матвей, перенеся вес, сам обхватил свой член, судорожно дергая его, желая как можно быстрей кончить. Наполненность, которая появилась из-за члена Яковлева, стала чем-то необходимым, хоть и непривычным. По телу постепенно распространялась дикая легкость на грани с настоящим помешательством. Обхватив его бедра, Яковлев буквально натягивал на себя, двигаясь рвано, больше не имея возможности контролировать свои порывы. Выдержка дала сбой.
- Сладкий…О, Господи, Матвей… Я уже скоро, - мужчина, размашисто двигаясь, положил свою ладонь
