Внутри здание тоже оказалось весьма обшарпанным. Со стен давно сняли великолепные гобелены и наскоро замазали стены, потрескавшейся от времени, штукатуркой. Лестницы подновили, чтобы исключить опасность переломать ноги, но и только. Нещадно скрипевшие двери частично заменили, частично оставили, лишь смазав петли. Ни картин, ни цветов, ни других элементов декора — всё скупо и максимально уныло. И только свой кабинет, спустя несколько лет, Гордон обшил новенькими панелями, увенчал белоснежным подвесным потолком, украсил добротной уютной мебелью и сверкающими светильниками.
Конечно, жилые помещения всё же привели в божеский вид, отремонтировали электро и отопительную систему, водоснабжение, но создавать уют никто не собирался. Воспитатели ещё худо-бедно декорировали свои спальни, если им случалось оставаться ночевать на территории приюта, а у детей и подростков такой возможности и разрешения не было.
Даже запах в комнатах стоял соответствующий — душок затхлости и пыли. Не удивительно, что Эрик с Магнусом чаще предпочитали пропадать в саду, не смотря на погодные условия. Там куда легче дышалось.
Сад, тесно прилегающий к зданию и нескольким пристройкам, имел столь же запущенный вид, но куда более величавый. Громадные деревья, до самых ветвей покрытые мхом, разросшийся во все стороны кустарник, давно не стриженые лужайки и неухоженные клумбы. В летнюю пору всё это буйство природы пестрело цветением, благоухало, и выглядело вполне впечатляюще, особенно для неизбалованных комфортом детей. Каменные лавочки и беседки сильно пострадали от времени, но на первых можно было уютно устроиться, когда солнце прогревало крупные обломки, а вторые настолько плотно поросли диким плющом, что сносно укрывали от небольшого дождя.
Кое-какие постройки вообще не поддавались идентификации, представляя собой нагромождение камней, надёжно увитых ветками вездесущего плюща, либо это были обветшалые стены, в пятнах зеленовато-серого лишайника.
В саду замечательно играли в прятки, хранили от воспитателей или соседей по комнате личные сокровища, будь то обломки игрушек, памятные штучки или таинственные записки, обсуждали секреты и просто отдыхали от надзора и опеки. Конечно, воспитатели прекрасно знали большинство того, что скрывал сад. Не сложно сделать юркого и ловкого ребёнка собственным шпионом, если втихомолку позволять ему больше других и пичкать сладостями.
Магнус и Эрик не являлись столь наивными, чтобы не быть в курсе подобных вещей, и осознавали, что и за ними могут следить. Но юношам ничего не грозило, ведь их действия не попадали в категорию запрещённых. Сестра Роуз, царившая в медкабинете, и сама могла обработать раны Эрика, но сделала бы это куда грубее и наверняка попутно отчитала мальчишку. И поистине запасы антисептика в её аптечке никогда не переводились, поражая своим количеством. Быть может потому, что их очень часто тайком похищали.
Магнус заранее догадывался, чем закончится встреча Эрика и толстяка директора, но в душе надеялся, что друг будет осмотрительней и не станет нарываться на неприятности. Но Грэй никогда не мог держать язык за зубами, когда лучше бы стоило промолчать. Именно поэтому через час он вышел из кабинета Бельвезера, немного морщась и держась за бок. Но, несмотря на свое кошмарное состояние, Эрик улыбнулся Магнусу, ожидающего конца его экзекуции.
— Магси, прости, что так долго, — а у самого из губ сочится кровь, а на щеке расплывается синяк от тяжелой руки Бельвезера.
— Идиот, — вздохнул Бейн, покачав головой, и потряс в руке бутыльком с перекисью и мешочком с ватными тампонами. — Я стащил это у сестры Роуз, так что ты мне должен будешь по гроб жизни.
— И не сомневайся, — хмыкнул Эрик, когда Магнус его приобнял, чтобы увести подальше от снующих любопытных, прочих детей.
Неделю назад Эрику исполнилось пятнадцать, а значит, все быстрей приближался тот момент, когда он выпустится из школы и оставит Магнуса на год одного. Думать о расставании с другом не хотелось от слова совсем, поскольку представить, что с Эриком они больше не увидятся, было сродни оторвать себе руку или ногу — настолько близкими за шесть прошедших лет они стали. Поэтому Магнус старательно избегал разговоров по поводу выпуска, закрывая глаза на пробегающие мимо года, что приближали расставание с Эриком.
Очередная ватка оказалась выброшена в кучку таких же окровавленных комочков. Крови, что странно, было много, она выступала каплями, стоило Грэю попытаться заговорить или улыбнуться. Он молчаливо терпел болезненные ощущения, лишь иногда ерзая на месте, удерживая себя от желания почесать избитую указкой спину. Бельвезер любил лупить старших сильней, чем малышню. В этот момент его глаза блестели ненормальным блеском, пугающим до чертиков.
Магнусу тоже частенько влетало, поскольку он, несмотря на пережитое горе, оставался энергичным ребенком, следующим за проказами друга, порой исподволь подначивая его к какой-нибудь очередной авантюре.
Прошлое постепенно забывалось. Страхи и кошмары снов перестали беспокоить, а память стерла болезненные потери. Психологическая защита подсознания поставила заслонки на том, о чем Магнус вспоминать не хотел. Он теперь смутно припоминал коридоры больницы и того, кто подарил ему кулон. Подарок по-прежнему был спрятан в надежном месте. О нем единственном подросток не забывал, не акцентируя внимание, правда, кто его мог дать.
— Тебе нужно идти учиться на врача, — перебил его мысли Эрик, с интересом наблюдая, как Магнус ловко смачивает ватные шарики перекисью. — У тебя отлично получается.
Вместо язвительного ответа Бейн лишь закатил глаза, проворчав:
— Я столько раз уже спасал твою задницу от потери крови, что нет ничего удивительного в том, что смог бы и рану зашить, и первую помощь оказать без знания того, как это правильно делается, — хоть он и бурчал на друга, ему было приятно слышать подобные неуклюжие комплименты от Эрика, который, не обладая способностью лгать Магнусу, всегда говорил честно, от всего сердца.
— По-моему, тебе пойдет белый халат… Ау! — Эрик настолько возмущенно-обиженно взглянул своими пронзительными синими глазами на Магнуса, что тот не выдержал и, фыркнув, рассмеялся. — Ты что, специально?!
— А вот, не будешь больше подначивать Толстяка! Эрик, ты же не мазохист. Зачем тебе лишний раз подставляться под удары? — Магс откинул последнюю ватку и, удостоверившись, что остановил и стер всю кровь, довольно кивнул, завинчивая крышечку используемой бутылочки.
— Я хотел развеселить малышню, — честно признался друг, посмотрев куда-то вверх в кроны деревьев, от чего на его лицо упало несколько лучиков солнца, отсвечивая золотом в буйных кудряшках на голове. — Знаешь, здесь все настолько мрачное, что дети перестают улыбаться уже на следующий день, как попадут в приют. Видеть их лица, наполненные страхом и обеспокоенностью, неприятно. Поэтому я
