— Заработав по пятой точке, ага, — закатил глаза Магс, не переставая восхищаться Эриком.
Грэй представлялся Магнусу этаким Робином Гудом, который журит старших и всегда-всегда защищает младших. Сколько Бейн его помнил, Эрик постоянно становился на защиту справедливости, хоть и огребал за это.
В золотоволосом юноше сочетались хитрость, добродушие и порой эгоистичность в таких пропорциях, что нельзя было точно сказать — плохой он человек или хороший. Кому-то он виделся злым и лицемерным, заботящимся только о своем благополучии. Кто-то, особенно девчонки, души в нем не чаяли, надеясь заполучить хоть толику того тепла, которым Эрик одаривал Магнуса. А для Бейна друг был идеален во всем, даже когда злился, несмотря на то, что в такие кошмарные минуты и часы он становился неуправляемым и жутким. Но эти ураганные эмоции надолго не задерживались, проходя столь же быстро, как и появлялись.
Эрик собой напоминал море: тихое и спокойное в штиль, пускающее светлые барашки волн на своей глади, и пугающе разрушающее во время бури. Эрик был похож на принца, и многие оказывались в него влюблены, но никто не получал столько внимания, как Магнус.
С самого первого дня знакомства Эрик не отходил от нового друга. Он всегда был рядом: когда Магсу снились кошмары по ночам, и он не мог уснуть; когда Толстяк за что-нибудь его отчитывал; когда Магнус старался всеми силами забыть о дне смерти родителей. Эрик не отлучался ни на шаг, вытаскивая его из темных воспоминаний, играя роль яркой путеводной звезды, освещающей дорогу в светлое будущее.
Сбегая в сад, они часто мечтали, предавались фантазиям, которые Магнуса уводили прочь от мрачных будней реальности. Мальчишки стали друг другу братьями, семьей, что покинула их.
— Магси, — Эрик неожиданно повернул голову в сторону задумчивого друга, вырывая того из воспоминаний, — давай сбежим.
Предложение было столь странным и пугающим, что Магнус невольно вздрогнул. Он слышал о попытках побега других ребят, и знал, что заканчивались они неудачей. Смелых мальчишек и девчонок перехватывали, а потом они исчезали, и никто их больше не видел. У подростка кожа покрылась мурашками, стоило ему только представить, что нечто подобное может произойти с Эриком. Нет, только не с ним!
— С ума сошел? — получилось прошептать на выдохе. Страшно даже произносить вслух нечто ужасное, о чем говорил Эрик. — Как ты собираешься это сделать, а? Охранники через каждый метр стоят у стен, сменяясь у главных ворот, а воспитательницы наблюдают за нами, провожая чуть ли не до туалета. Если ты решил покончить жизнь самоубийством, то — пожалуйста! — под конец голос Магса сел, и он отвернулся, чтобы скрыть мрачную мину, скривившую его губы.
— Эй! — Эрик коснулся плеча Бейна и дрогнувшими пальцами ухватился за чужой подбородок, поворачивая опечаленное лицо друга к себе. — Магси, я не буду тебя заставлять, если не хочешь, но я не могу тут больше жить, — прошептал блондин, резко наклонившись к лицу Магнуса, из-за чего его упругие золотистые кудряшки забавно колыхнулись. — Не могу здесь больше находиться. Каждый день похож на предыдущий. Мне надоело видеть все это. Я не такой умный, в школе один из самых отстающих в отличие от тебя. Ну не заточен у меня ум под математику или физику! Я хорош лишь в физической подготовке, — Эрик хмыкнул. — А попытаться сбежать стоит. Сидеть еще три года здесь я не в силах.
— Ты — псих и камикадзе, — пробормотал Бейн, убирая руку друга и отодвигаясь сам, чувствуя неловкость из-за секундной заминки и мыслей о том, как дыхание друга касалось его щеки. — А если ничего не получится? Если…
— Все получится, — уверенно заявил Эрик, широко улыбнувшись и поморщившись, когда ранка, стягивающая губу, дала о себе знать. — Вот увидишь, я все смогу.
Больше ребята о побеге не разговаривали, и Магнус понадеялся, что Эрик забыл о своей затее. Подросток ни слова позднее не сказал о желании покинуть приют.
Что за жизнь их ждет за воротами приюта, когда у них нет ни образования, ни хоть каких-то денег в кармане на элементарные расходы? Им светило бродяжничество, а Магнус хотел добиться в жизни хоть чего-нибудь, чтобы его родители, наверняка наблюдающие за ним с небес, гордились сыном.
Именно поэтому Магнус так старательно добивался успехов в учебе. Он усердно конспектировал, зубрил, порой даже по ночам, всегда первым тянул на уроке руку, не забывая при этом в свободные минуты размышлять о том, куда бы в будущем ему хотелось уехать учиться после того, как он закончит школу.
Учителя восторгались знаниями мальчика, часто сравнивая его с другими, что делали весьма не корректно, порой тыча безалаберным школьникам выдающимся умом их одногодки. Из-за этого у Магнуса не было друзей, зато имелись недоброжелатели, которые готовы были пойти на все, что угодно, чтобы выставить на посмешище. Защищал его Эрик, выступая вперед и закрывая, никогда не давая в обиду.
========== Глава 3 ==========
Подъем, как всегда, был в шесть утра. Раннее время, к которому все обитатели приюта привыкли, вставая ровно по часам. Магнусу почему-то не спалось, и он уснул лишь на рассвете, поэтому сейчас с трудом разлепил глаза.
Почувствовав на себе взгляд, подросток повернулся в сторону невидимого наблюдателя, столкнувшись с внимательными и задумчивыми глазами Эрика. Тот хмурился и покусывал губу, совсем не замечая, что Магнус смотрит. Блондин комкал в пальцах край одеяла, сидя на постели, облокотившись на подушку спиной.
Складывалось ощущение, что парень не спал, а о чем-то размышлял, напряженно ожидая, когда наступит время подъема и по дверям начнут стучать кулаки воспитательниц, приводя в окончательное чувство и осознание, что наступает новый день. День, полный каждодневных однообразных процедур, начиная с пробежек вокруг здания детского дома и заканчивая сборами в школу.
Робби и Нейтен уже копошились у своих кроватей, заправляя их одеялами и серыми пледами, время от времени зевая и кидая на все еще валяющихся в постели Эрика и Магнуса неприятные взгляды.
— Вставайте уже, иначе тетка Ингрит снова разорется, — буркнул Нейтен.
Ингрит — престарелая женщина, которой стукнуло за шестьдесят, имела прескверный характер и ужасно пискляво-громкий голос. Переболев в молодости тяжелейшей формой гриппа, она заработала себе нейросенсорную тугоухость, поэтому не говорила, а кричала, думая, что ее никто не слышит. Разговаривать с ней было невозможно, а, злясь, она повышала тональность голоса еще на несколько октав выше, буквально взрывая собеседнику мозг.
Из всех воспитательниц она особенно сильно не любила Магнуса и Эрика, поскольку эти двое всегда находили повод, как над ней подшутить. И именно Ингрит будила ребят,
