Сглотнув, Магнус ощутил подкатившую тошноту. Его мучитель детских лет мертв, более того, обезображен кем-то, почти до неузнаваемости.
Диктор продолжала что-то говорить, упоминая, что одной из версий убийства стали махинации Бельвезера, всплывшие после обнаружения трупа.
Дальше Магнус не слушал. Перед внутренний взором вставала картина знакомой указки, в жирных пальцах, и мерзкий вкрадчивый голос ненавистного мужчины, смерть которого не принесла облегчения, а лишь вызвала диссонанс в душе.
***
Бейн зарылся носом в книги. В прямом смысле. Он выстроил вокруг себя баррикады книг, спрятавшись в библиотеке на большом перерыве. Его лихорадило и трясло от одних лишь воспоминаний об утренних новостях.
Рафаэль не заметил, как после увиденного и услышанного по телевизору, его сосед побледнел и поскорей постарался удалиться в ванную, где умылся и долго вглядывался в отражение.
Перед глазами все еще стояла фотография бывшего директора, годы издевающегося над ним. Кто мог его убить, оставалось загадкой и, судя по всему, у полиции уйдет много времени на то, чтобы разобраться с этим.
Махинации Белвезера выплыли наружу: оказывается, он занимался продажей детей, с самыми омерзительными целями. И это был не единственный его грех, среди сотни других.
Наскоро позавтракав, Магнус, под удивленным взглядом Сантьяго, сбежал пораньше в колледж, надеясь, что хотя бы учеба выбросит из его головы мысли об обезображенном трупе.
Но не тут-то было: студенты почти на каждом углу обсуждали новости, ведь преступление произошло не так далеко от Бруклина. И Магнус, невольно слушавший разные предположения, кто является убийцей, больше не был в состоянии выносить это.
Бейн не мог сосредоточиться ни на одном абзаце учебной литературы, раз за разом возвращаясь к мыслям о Гордоне Бельвезере. Тот, даже будучи мертвым, не давал Магнусу покоя, вызывая приступы паники, словно он вновь стал тем мальчишкой из приюта, что боялся указки директора, избивающей до кровавых синяков.
Тихо простонав, Магнус упал лицом на сложенные на столе руки, моля всех, кого только можно было, чтобы из головы, наконец, исчезла картинка обезображенного тела умершего.
Алек, в отличие от Магнуса, чувствовал себя превосходно. Ему основательно грело душу признание в любви от его парня, и даже неудача с первой близостью не испортила сладостных ощущений.
Брюнет, естественно, обеспокоился реакцией азиата, но он помнил свой первый раз, когда поджилки тряслись от волнения. А ведь тогда он не был принимающей стороной… Что же тогда должен испытывать Магнус? Конечно, страх и неуверенность. Ему просто нужно время и много заботы от Алека, чтобы решиться на этот важный шаг.
Преисполненный решимости, оказывать любимому как можно больше внимания, Лайтвуд принялся искать Магнуса в кампусе колледжа, во время большого перерыва. Обежав места, где, по мнению брюнета, мог быть Бейн, и, не обнаружив его, Алек вынул телефон и набрал сообщение:
«Магс, ты сейчас занят? Мы можем увидеться?»
«Я в библиотеке» — пришло в ответ.
Бейн не знал, стоит ли ему сейчас видеться с Александром, будучи не в самом лучшем расположении духа, но кто, как не этот человек, лучше всех понимал Магнуса, готовый в любой момент подставить плечо, обогреть своей любовью, нежно целуя в висок?
Нет, разумеется, у Магнуса помимо Лайтвуда был также Рафаэль, Катарина и Хелена, но Алек… Алек ведь стал его парнем, тем, кому можно доверить самое сокровенное.
Бейн все еще боялся рассказывать о своем прошлом. Оно было гадким, неприятным и, казалось, стоит облачить свои мысли в слова, как все воспоминания нахлынут с новой силой.
Александр нашел Магнуса довольно быстро. Тот, оторвав голову от созерцания столешницы под руками, посмотрел на брюнета, тихо пробормотав:
— Привет…
— Привет, — Алек мгновенно отразил общее состояние азиата, и одним движением оказался рядом, прижав к себе скрючившегося Бейна. — Магс, что такое? Тебе плохо? — в голосе набирала обороты тревога.
— Нет, — Магнус несколько секунд помолчал, закрыв глаза, прежде чем начать говорить: — Сядь, пожалуйста, я хочу тебе кое-то рассказать.
Алек посмотрел на Бейна широко раскрытыми глазами и молча подчинился, усевшись рядом. Инстинктивно, словно желая подбодрить и поделиться теплом, он взял Магнуса за руку и тихонько сжал.
— Ты… — Магнус вздохнул, опустив взгляд, потом вновь посмотрел на Александра, тихо продолжив: — Ты слышал сегодняшние новости? Их еще обсуждает половина колледжа.
— Слышал, — напряженно ответил Лайтвуд. — Жестоко убили мужчину.
— Этот мужчина, — Бейн стиснул пальцы Александра, чувствуя, как снова начинает дрожать от переполняющих его чувств, полных воспоминаний. — Тот мужчина был директором приюта, в котором я воспитывался с восьми лет. Помнишь, рассказывал о том, как погибли мои родители? После их смерти я попал в то заведение, день ото дня испытывая… переживая всякое, о чем не хочется вспоминать, — прошептал азиат, зажмуривая глаза. — Те дни были самыми ужасными в моей жизни, и теперь… Зная, что Гордон Бельвезер мертв, я… Я не понимаю, что испытываю, но мне не по себе, Александр. И те мысли, ночные кошмары, словно ожили, став явью.
Алек задавленно молчал. Ни о чем таком он и близко не знал. И только сейчас осознал, какую школу жизни прошел его любимый человек, сколько боли и горя вынес на своих плечах, один, без поддержки и опоры. И это в то время как Лайтвуда окружали любящие и заботливые люди, тепло и достаток…
В груди поднялась волна глухого гнева против всей этой несправедливости. Брюнету как никогда захотелось спрятать Магнуса, укрыть, обнять и, стиснув зубы, шептать, что все будет хорошо, Алек не допустит, не позволит…
Большие руки Лайтвуда легко подняли и пересадили Бейна на колени парню. Алеку срочно требовалось заключить Магнуса в кольцо своих объятий и попытаться передать ему всю свою уверенность в завтрашнем дне.
— Он мертв, — жестко проговорил брюнет. — Он не вернется. Его махинации разоблачены, приют взят под контроль властей и органов опеки. Пропавших детей ищут, а их покупателей ждут пожизненные сроки. Все закончилось, Магс… Ничто это тебя больше и близко не коснется.
Бейн глубоко втянул в легкие воздух, долго молчал, боясь, что если сейчас откроет глаза, то по щекам хлынут слезы. Он ведь так хотел избавиться от этих уничтожающих мыслей, расправиться с тенями прошлого.
Оказалось, что поведать нечто личное, болезненное было не так страшно, как он представлял. Почудилось, что с сердца упал огромный камень.
Открыв глаза, Бейн посмотрел в лицо Лайтвуда, нежно коснувшись ладонью его щеки.
— Спасибо, Александр, — Бейну было непривычно сидеть на коленях у другого парня, но это — его Алек. Поэтому азиат постепенно привыкал к таким собственническим, но одновременно трепетным проявлениям любви. — Ты прав, Бельвезер мертв. И кем бы ни был его убийца, он поступил жестоко, однако справедливо с тем, кто мучил и изгалялся
