О встрече с Магнусом Бейном Адриана так и не смогла рассказать ни Эрику, ни Джонатану, видя, что у тех почти нет никакого прогресса в слиянии, они оба никак не шли на контакт, не желая принимать факт существования друг друга, как должное. В обоих парнях сохранялась удивительная способность существовать вместе, и ненавидеть друг друга. Эрик со временем признался, что любит и ненавидит Джонатана так же, как любит и ненавидит Магси. От такого признания Адриане невольно становилось не по себе.
Пару недель назад, наблюдая, как Эрик делает из листа бумаги журавлика, сидя на полу вокруг уже сложенных фигурок, Адриана услышала весьма странную фразу, выбросить которую из головы у женщины никак не получалось. Подняв коротко стриженую голову, Эрик внимательно посмотрел на доктора, как-то странно хмурясь и морщась, словно внутри него что-то ломалось. Вздохнув, он сказал:
— Доктор Слейтер, Вы сделали для меня достаточно много, — его голос слегка дрогнул, и он хмыкнул, качнув головой. — Но, знаете, я уже давно не живу. Мне незачем. И не вините себя, ладно?
— Не винить в чем, Эрик? — психиатр начала подозревать что-то, но Эрик только криво улыбнулся.
— Ни в чем, Адриана, — вдруг спокойно выдал он. — Я устал бороться за нас с Джонатаном.
А несколько дней назад парень впал в состояние кататонического ступора, когда часами он мог неподвижно лежать на кровати, не реагируя ни на речь, ни на присутствие кого-либо другого в помещении. Эрик не принимал пищу, не пил воду, не выходил на контакт со своим лечащим врачом. Казалось, что сознание двух личностей в один момент выключили, когда один из них отказался бороться за жизнь, вытягивая обоих из пучины собственного ада. Эрик Грей и Джонатан Моргенштерн таяли на глазах, и никакой прием лекарств, вводимых в их вены не помогал вывести пациентов из обездвиживания.
Вчера Адриана получила снимок головного мозга пациента, которого отправили на обследование в ближайшую клинику для выяснения причины наступившей кататонии. Казалось бы, зачем нужно обследовать какого-то психически больного пациента, но Адриана не могла отказаться ни от Эрика, ни от Джонатана, частично проникшись к ним какими-то особыми, непозволительными для профессионала-психиатра, чувствами. Те вызывали жалость, и хотелось помочь двум парням найти себя в этой жизни, соединившись в одном теле в единую личность.
Снимок, присланный Адриане, как лечащему врачу, опечалил женщину. У Эрика обнаружили быстро прогрессирующий рак головного мозга, клиника которого весьма скудно проявлялась. Эрик никогда не жаловался ни на головную боль, ни на головокружение и прочие симптомы, а сознание он никогда не терял, разве что слишком часто в последнее время у него менялось настроение, и он отдавал место в «пятне» Джонатану. Клиника злокачественного новообразования смазалась из-за психических нарушений, а стадия, найденная у Эрика, не поддавалась лечению. Парню оставалось жить всего ничего, и Адриана, понимая, что пациент скоро ее покинет, не могла отделаться от чувства, что сделала недостаточно много для него… для них. И те, как оказалось позже, прощальные слова Эрика Грея, не выходили у нее из головы.
Закрыв папку, Адриана провела сухой морщинистой ладонью по обложке желтоватой корочки, вчитываясь в написанное имя и диагноз. История Эрика Грея и Джонатана Моргенштерна подходила к концу.
Откинувшись в кресле, слегка отодвинув его назад, Адриана открыла верхний ящик стола, взглянув на ворох лежащих на дне разноцветных журавликов, сделанных, на удивление, искусными и ловкими пальцами Эрика. Доктор Слейтер почему-то не смогла расстаться с забавными оригами, думая, что Эрик и Джонатан, как эти самые птицы, которые сделаны из бумаги: хрупкие, легко разрываемые на части, не умеющие летать и вынужденные постоянно находиться на земле, пока время не превратит их в жалкие комочки мусора.
Когда Адриана в последний раз увидела Эрика, то она поняла, что перед ней был вовсе не он. На кровати лежал бледный и осунувшийся Джонатан Моргенштерн с невероятно холодными и неживыми льдистыми глазами, некогда сверкающие счастьем и любовью к одному единственному человеку, которого тот не смог защитить от самого себя.
На секунду, мысленно прощаясь со своим пациентов, Адриане показалось, что тот улыбнулся: совсем незаметно краешки его губ приподнялись. И почему-то Адриане Слейтер хотелось верить, что в тот момент Джонатан пребывал где-то в своем мире, где его руки мягко сжимали теплые ладони Ади, где детская влюбленность златовласого мальчишки оказалась взаимной.
========== Бонус ==========
Комментарий к Бонус
Для тех, кто, как и я, соскучился по страстному Малек…*_*…Моя душа требовала отдушины после всей этой мутотени с Эриком. Прошу любить и жаловать - жаркая Нц-а…
— Так, Александр, давай еще один шаг, еще, — диктовал Магнус спокойным голосом, поднимаясь вверх по лестнице и, придерживая Алека за одну руку, парень с улыбкой наблюдал, как его возлюбленный, балансируя, поднимается вверх с закрытыми глазами.
Верхнюю часть лица Лайтвуда закрывала широкая атласная лента, не давая брюнету ничего разглядеть, кроме темноты перед собой. С завязанными глазами Алек следовал за Магнусом, который встретил его с этой пыточным предметом гардероба на пороге дома.
Почему пыточным? Потому что иначе по-другому его Александр назвать никак не мог, поскольку эта вещь не давала ему видеть, и он крайне сильно боялся, что, поднимаясь по лестнице вслед за любимым, нечаянно навернется и утянет Магнуса за собой вниз пересчитывать спиной ступеньки. Поэтому Алек невольно взмахивал свободной рукой, чтобы найти хоть какую-то опору, и двигался медленно, как черепаха, переживая, что ноги в самый ответственный момент запутаются, и он покатится вниз.
— Ох, Александр, ты должен мне доверять, — сокрушенно бормотал Магнус где-то впереди, крепко держа длинные пальцы возлюбленного.
— Я доверяю тебе, — сразу же отозвался Лайтвуд. — Я не доверяю своим собственным ногам. Знаешь же, что я могу быть весьма неуклюжим.
Магнус фыркнул. О, да, он действительно знал, каким неловким может быть его парень, поскальзываясь и спотыкаясь фактически на ровном месте.
Так от неуклюжести Александра пострадала любимая ваза Магнуса во время их совместного с Лайтвудом переезда. Споткнувшись на ровном месте, когда перетаскивал коробки, Алек бедром пихнул стол, на котором стояла прекраснейшая ручная работа из хрусталя. Как итог: огромная лужа воды на полу, разбросанные розы с упавшими лепестками и щепки вазы, упавшие прямо в ноги замершего и побледневшего Алека, поднявшего голову на как раз появившегося в противоположном конце комнаты Бейна.
Видимо, что-то не то отразилось на лице
